Говоря о десятилетии, которое в общественном сознании устойчиво
ассоциируется с понятием «рыночные реформы», прежде всего
необходимо признать, что экономические реформы (или, во
всяком случае, то, что за них выдавалось) привели к результату,
отличному от общественных ожиданий, а также от целей, провозглашавшихся
инициаторами и сторонниками общественных перемен. В данном
случае я не имею в виду количественные параметры – темпы
экономического роста, инфляцию, уровень и качество потребления
и т.п., хотя и они, безусловно, имеют важное общественное
значение. Все же более важными мне представляются качественные
задачи и цели, в первую очередь создание в стране новой
социально-экономической системы, поскольку в долгосрочном
плане именно она, эта система, определяет и степень динамизма
экономики, и уровень жизни населения, и перспективы решения
основных общественных и экономических проблем.
Так вот, экономическая система в России в результате реформ
1990-х годов, безусловно, кардинально изменилась по сравнению
с советским периодом. В то же время сформировавшаяся новая
система коренным образом отличалась не только от советского
планового хозяйства, но и от первоначально провозглашенных
целей и ориентиров. В принципе то, что при реформировании
общества результаты могут в итоге отличаться от первоначальных
планов, нормально и естественно. В конце концов экономика
– это не физика, и точное прогнозирование, не говоря уже
о планировании, здесь в принципе невозможно. Проблема –
в том (и я на этом категорически настаиваю), что в нашем
случае расхождения имеют очень глубокий, принципиальный
характер.
Что первоначально задумывалось – общеизвестно: конкурентная
рыночная экономика с ясными и прозрачными правилами игры,
обеспечивающая эффективное распределение и использование
ресурсов, быстрый и устойчивый экономический рост, равновесие
в отношениях с внешним миром при разумной степени открытости
экономики и стабильная финансовая система, включающая в
себя прочную бюджетную систему, устойчивую полноценную национальную
валюту и динамичный банковский сектор. Разумеется, реализация
этой цели предполагала определенную этапность – не все и
не всегда должно было получиться быстро и с первой попытки,
но в целом уже в течение нескольких лет предполагалось сформировать
прочные основы для экономики вышеописанного типа.
Что же получилось? Подробнее мы это сформулируем чуть
позже, а пока можно сказать – возникла система принципиально
иного характера, в которой в масштабе экономики в целом
не была реализована ни одна из названных основных задач.
В стране не сложились условия для эффективной внутри- и
межотраслевой конкуренции; не создан механизм рыночной концентрации
и накопления капитала у эффективных фирм; не сформировался
необходимый набор стимулов для эффективного производительного
использования ресурсов; не выстроена система прозрачных
и соблюдаемых всеми основными участниками правил экономической
игры. Я назвал здесь только самые базисные вещи – вообще
же список нереализованных условий может быть очень длинным.
Так, в российской экономике по большому счету отсутствует
механизм стимулирования эффективного роста: в течение пяти
лет после начала реформ в экономике наблюдался спад производства,
но и после его окончания механизм роста работает слабо и
дает постоянные сбои. Структура хозяйства (как отраслевая,
так и структура используемых ресурсов) не только не улучшается,
но и, в качестве тенденции, скорее регрессирует. Доля накопления
осталась на очень низком для растущего хозяйства уровне
(порядка 20%), а размер инвестиций, которые экономика способна
генерировать и переварить, – более чем скромным. В стране
так и не сформировалась ни полноценная национальная денежная
система (не секрет, что рубль сегодня выполняет функции
скорее вспомогательной, чем единственной или хотя бы основной
денежной единицы), ни банковская система, способная выполнять
свою главную функцию – финансировать эффективные инвестиции.
Это не означает, что в том, что было создано, нет никакого
позитива. Я далек от того, чтобы идеализировать советскую
систему, и в том, что мы от нее ушли, уже есть громадный
исторический шаг вперед. Прежде всего, мы избавились от
удушающей атмосферы тоталитарного государства, и те проблемы
и неудачи, с которыми мы сегодня сталкиваемся, являются
предметом общественного внимания и обсуждения. Мы покончили
с всеобщей экономической и личной зависимостью от государства,
получили возможность независимой хозяйственной деятельности
и весомый набор гражданских и личных свобод, включая свободу
слова, совести, выбора рода занятий и места жительства,
свободу передвижения и право на собственность и многое другое.
В экономической сфере мы получили основы рыночной экономики,
включая институт частной собственности и пусть ограниченный
по сфере действия, но тем не менее работающий механизм конкуренции.
И все же, несмотря на реальные изменения в исторически
правильном направлении, о которых я только что сказал,
я не склонен рассматривать итоги десятилетия реформ как
успех. В первую очередь потому, что общее направление
исторического движения определяется не столько сознательными
политическими усилиями движений и их лидеров, сколько
объективным ходом и логикой вещей, так что чьей-либо особой
заслуги в происходящих позитивных сдвигах я, откровенно
говоря, не вижу. А во-вторых, в список нереализованных
задач попали слишком важные со всех точек зрения вещи,
чтобы списать их как неизбежные издержки или малозначимые
отступления от первоначального плана.
