Т.Троянская― У микрофона Татьяна Троянская. И я с удовольствием приветствую нашего гостя. Депутат Законодательного Собрания Санкт-Петербурга Борис Вишневский. Борис Лазаревич, здравствуйте!
Б.Вишневский― Доброе утро.
Т.Троянская― Итак, смотрите, в Коми арестовано руководство во главе с губернатором Вячеславом Гайзером. И «Единая Россия» уже в связи с этими чрезвычайными событиями ищет замену. Лед тронулся? Может быть, в нашей стране происходят какие-то такие изменения, о которых мы даже не ждали и не гадали? Как вы думаете, Борис Лазаревич?
Б.Вишневский― Хотелось бы надеяться, конечно, что происходят изменения. Хотелось бы надеяться, что это не кампания. Так же мне хотелось бы надеяться, что не все губернаторы у нас в стране возглавляют, как указывает Следственный комитет, «организованное преступное сообщество». Я надеюсь, что все-таки это не общее правило. Но вообще мне бы хотелось, чтобы иначе совершенно к этому относились. И вот почему. Смотрите. Как говорят, много лет за всем этим следили, расследовали, искали. А вот мне интересно, в Коми есть парламент, депутаты независимые, хотя бы относительно…
Т.Троянская― Вам виднее.
Б.Вишневский― Средства массовой информации? Вот я, например, не знаю.
Т.Троянская― Вы не знакомы с депутатами?
Б.Вишневский― Я в Коми не был с институтских лет, когда был там в стройотряде. Но это было, знаете, сорок лет назад. С тех пор многое поменялось. И ведь ничего не было слышно о каких-то депутатских запросах, попытках расследования коррупции, злоупотреблений. Ведь ничего. И тут вдруг как гром среди ясного неба. Оказывается, давно следили. И теперь оказалось, что руководство республики – фактически это такая шайка, «преступное сообщество, в просторечии именуемое шайкой», как в известном фильме, и все оно в кандалах и в узилище, и, видимо, будет приговорено к различным срокам. Но, может быть, если покопаться в других регионах, то тоже что-нибудь подобное выяснится?
Т.Троянская― Так а кто следил? Вот в чем вопрос. И за всеми ли следят?
Б.Вишневский― Конечно, вопрос. Я подозреваю, что не за всеми. Вот мой политический опыт мне подсказывает, что, наверное, следить начинают за теми, кто по тем или иным причинам вызывает какое-то недовольство вышестоящего начальства.
Т.Троянская― Выпадает из системы, в общем.
Б.Вишневский― Или выпадает из системы, или влезает в какие-то коммерческие разборки… Не на той стороне. Оказывается не по ту сторону баррикады. Ведь мы же знаем прекрасно, что до тех пор, пока губернатор устраивает президента, он может позволить себе практически все. Что бы там он не творил у себя в регионе, это никак не влияет на его положение. Но как только чем-то устраивать перестает, сразу, как опять же в известной песне, «и тут узнали мы всю правду про него». Правда эта вскрывается. Выясняется, что у него там какие-то богатства немереные при обысках обнаруживают. Выясняется, что он всегда такой мерзавец был. Только почему-то никому об этом не было известно. Вот хотелось бы, чтобы известно об этом становилось раньше и другими методами. Ведь известно прекрасно, вот, как с коррупцией надо бороться, Таня. Вы знаете, что для этого нужно?
Т.Троянская― Ну…
Б.Вишневский― Три условия, три источника и три составных части, как классики нас учили когда-то. «А» – нужен независимый парламент, чтоб контролировать чиновников, «Б» — нужны независимые СМИ, чтоб рассказывать об этом. И «В» — нужен независимый суд, чтоб адекватно оценивать преступление.
Т.Троянская― Вы сейчас говорите о трех не совсем реальных для нашей страны вещах, мне кажется…
Б.Вишневский― Так может, надо добиваться, чтобы эти вещи были. И чтобы губернатор садился не тогда, когда впадет в немилость у Кремля, а тогда, когда критическая масса информации о его коррупционных нарушениях превысит необходимый предел. Чтоб он садился тогда, когда выяснялось бы, что депутаты хотят объявить ему недоверие, когда СМИ откровенно рассказывают обо всем, что он творит, и когда суд оценивает все это по достоинству.
Т.Троянская― То есть, подождите. Вы считаете, что вот эта история с Гайзером – это не торжество справедливости, а это просто местные разборки?
Б.Вишневский― Скажем так, у меня есть большие сомнения в том, что это торжество справедливости. Вот не знаю. Мне, конечно, хотелось бы верить, я вообще оптимист по жизни, но не уверен я в том, что в данном случае мы имеем дело с торжеством справедливости, а не с борьбой башен, с борьбой кланов, с борьбой денег, финансовых потоков, где глава Коми оказался не в то время и не в том месте, что называется.
Т.Троянская― Давайте от Гайзера к Турчаку. Ведь там тоже немного схожая ситуация, однако с Турчаком как-то не очень охотно расправляются, и народ сейчас следит за этой ситуацией, как она разворачивается.
Б.Вишневский― Давайте. Во-первых, очень любопытно, что обнаружилась прямая связь между группировкой Гайзера и группировкой Турчака. Как известно, бывший сенатор от Коми Евгений Самойлов много лет, по-моему, с 2001 по 2007 год, работал в той же холдинговой компании «Ленинец», которая контролируется семьей Турчаков, и имеет прямое отношение к ним. И сейчас, говорят, он охотно дает показания, сотрудничает со следствием. У меня такое ощущение, что снаряды, что называется, падают все ближе к губернатору Турчаку, и губернатор, конечно, всеми силами защищается. Сперва Следственный комитет обнародовал данные об организаторах и исполнителях нападения на Олега Кашина, и, в общем, причастность этих людей к той же компании никак уже не скрывается даже следственными органами. Ну, и, видимо, в качестве такой специфической защиты от этого сейчас начата совершенно бешеная атака на моего близкого друга и коллегу по «Яблоку» депутата Льва Шлосберга, которого нашим слушателям представлять не надо. Его пытаются лишить депутатских полномочий по совершенно вздорному и абсолютно незаконному основанию. И вот я в четверг утром вместе с моими друзьями и вместе с питерскими журналистами поеду в Псков, чтобы быть там рядом со Львом и постараться как-то его поддержать. Все, что можно, для его защиты мы сделаем. Там будет председатель «Яблока» Сергей Митрохин, будет председатель питерского «Яблока», член политкомитета партии Михаил Амосов. Мы организовываем эту поездку туда для журналистов, потому что, конечно, только максимальная огласка происходящего плюс политическая поддержка может как-то поменять эту ситуацию.
Т.Троянская― Вы правда думаете, что это может поменять? Потому что снаряды, вы говорите, действительно все ближе и ближе взрываются, но как-то не попадают в цель.
Б.Вишневский― До тех пор, пока снаряд не попадает в цель, как известно, она остается невредимой. Рано или поздно попадет. И тогда грохнет так, что мало не покажется. Понимаете, ведь разные могут быть ситуации. Я совершенно не исключаю, что там завтра, условно говоря, может последовать окрик из Москвы: «Вы что там, обалдели вообще? Тут вашего губернатора обвиняют фактически в причастности к тяжким преступлениям, а выт занимаетесь какой-то ерундой, пытаясь его главного оппонента лишить мандата». Все ведь возможно…
Т.Троянская― То есть, вы рассчитываете, что такое тоже возможно…
Б.Вишневский― Может быть, такое возможно. Может быть, сработает инстинкт самосохранения у псковских властей, и они поймут, что они, что называется, не вовремя затеяли атаку на Шлосберга. Потому что это такой защитный ход. Вот они сейчас отрапортуют Кремлю: «Знаете, мы тут вашего главного оппонента, пятую колонну, национал— предателя, — полномочий лишили. Видите, какую победу грандиозную одержали над оппозицией. Неужели вы нас после этого не оставите на месте? Мы же такие верные, преданные, свои, буржуинские.» Ну вот давайте себе представим, я понимаю, что полуфантастическую ситуацию.
Т.Троянская― Давайте, пофантазируем.
Б.Вишневский― Завтра, в среду, губернатор Турчак оказывается там же, где Гайзер. Может такое быть? Ну, теоретически?
Т.Троянская― Ну, предположим.
Б.Вишневский― Ну, теоретически же может? Вдруг выяснится, что за ним тоже много лет следили, копили данные, вот теперь наконец решили организовать торжество справедливости. А исполняющим обязанности губернатора назначают Льва Марковича Шлосберга. И вот крайне мне интересно будет посмотреть на сессию псковского собрания депутатов. Что она будет обсуждать? Вопрос о лишении Шлосберга мандата? Или вопрос о категорическом осуждении действий областной прокуратуры, которая посмела поднять руку на «наше все» — на губернатора Шлосберга? Как вы считаете?
Т.Троянская― Я думаю, это будет решаться в ночь со среды на четверг. Какое-нибудь тайное собрание будет предпринимать какие-то попытки, какую же стратегию выработать. С другой стороны, ситуация столь нереальная…
Б.Вишневский― Таня, ну, стратегия ж понятная. Они все тут же побегут к ручке присягать на верность. Это же все известно. Помните историю возвращения Наполеона перед ста днями? Как там у нас парижские газеты-то писали в те несколько дней? «Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан». «Людоед идет к Грассу». «Узурпатор взял Лион». «Наполеон приближается к Фонтенбло». Наконец, «Его Императорское Величество завтра ожидается в своем верном Париже». Тут будет все то же самое, только на протяжении одной ночи.
Т.Троянская― Ну, приятно, видите, что мы такие не только в России. А и во Франции. Это свойство человека.
Б.Вишневский― Повторяю, мы, во-первых, сделаем все для того, чтобы защитить Льва. Я вот честно могу сказать в этом эфире, ментально это самый близкий мне человек в «Яблоке», кроме, может быть, еще двух моих друзей – Миши Амосова и Ольги Покровской, с которой я учился еще в школе. Мы с ним абсолютно совпадаем по мироощущению. Мы с ним дружим много лет, уже почти двадцать, и никогда, в общем, существенно ни в чем не расходились. И нападение на него я воспринимаю как удар по себе, как личное для меня горе. Конечно, я сделаю все, чтобы его защитить, и я думаю, что чем больше людей встанет на его защиту, чем больше будет огласка этой ситуации, тем больше вероятность того, что рано или поздно придется им остановить эту кампанию. Начиная от того, что вообще они остановят ее сейчас, поняв, что ничего, кроме вреда, она губернатору Турчаку тому же не наносят. Ну и заканчивая тем, что возможно придется идти выигрывать суд. А мы его выиграем, потому что беззаконие – стопроцентно. Нет такого основания в Федеральном законе для лишения депутата мандата, как то, что ему инкриминируют.
Т.Троянская― Я восхищаюсь вашим оптимизмом. Но, с другой стороны, может быть, Шлосберг мог себе помочь сам? Объясню. Дело в том, что (вы читали это интервью) на «Медузе» Юлия Мучник взяла интервью у Льва Шлосберга. И, в частности, очень любопытные вещи он говорит о каких-то своих отношениях давних с Турчаком, и в частности говорит о том, что «если бы я обнародовал те вещи, которые говорил мне Турчак, то ситуация могла бы развиться по-другому. Но он знает, что я об этом никому не скажу». Но, может быть, есть вещи, которые надо говорить? И, может быть, таким образом Шлосберг помог бы и себе сам, и как бы открыл глаза нам на Турчака, нет? Как вы считаете?
Б.Вишневский― Таня, не знаю. Я, честно говоря, впервые из этого интервью узнал о такой встрече Льва с Турчаком, и о том, что, как сказал Лев, там Турчак себе позволял выражения, которые невозможно оглашать в публичном пространстве, и вел себя куда резче и, видимо, куда агрессивнее, чем он позволяет себе в паблике. Но Лев так устроен, что частный разговор он не может предать огласке, даже если это разговор между депутатом и губернатором. Я не берусь тут Льва осуждать. Но мне совершенно понятно, что для губернатора он, конечно, враг номер один сейчас в Псковской области. Именно поэтому Льва в прошлом году не пустили на выборы губернатора. Там семь муниципальных подписей ему не хватило. Сто сорок семь он собрал, по-моему, еще семь или восемь ему было нужно. Они панически боялись его участия в этих выборах. Поэтому его гнобят там как могут. Поэтому особенно сейчас градус ненависти по отношению к нему среди местных единороссов и их союзников просто зашкаливает. Вы знаете, что Лев в прошлом году фактически первым предал огласке историю гибели псковских десантников на Украине, после этого на него напали. Вообще была жуткая история, что в первые сутки мы опасались, что последствия будут вообще необратимыми, потому что речь шла о черепно-мозговой травме и чуть не полной потере памяти. Но потом все-таки выяснилось, что все немножко лучше, и Лев, слава Богу, поправился. Но понятно, что это человек, который уже фактически своим здоровьем, своей безопасностью заплатил за свою принципиальность, за свое мужество, за свое бесстрашие. Ну как же такого оппозиционера можно терпеть?
Т.Троянская― Безусловно. Но, с другой стороны, на ваш взгляд, ситуация подобная в Петербурге возможна? Могут ли так взять, выбрать одного какого-то депутата? Ведь вас же здесь несколько оппозиционеров.
Б.Вишневский― Вы знаете, я ничего, конечно, не могу исключать. Но мне почему-то кажется, что все-таки наш губернатор Георгий Полтавченко ментально совершенно другой человек, нежели Турчак. И вероятность таких событий значительно меньше.
Т.Троянская― То есть, это все зависит от губернатора? А не от того, что состав Законодательного Собрания несколько иной, прямо скажем?
Б.Вишневский― Это зависит от разных факторов. И состав ЗАКСа у нас другой, потому что в Пскове Шлосберг такой один, а тут нас все-таки несколько.
Т.Троянская― И СМИ…
Б.Вишневский― И есть СМИ, хотя в Пскове они тоже есть, но гораздо меньше. И немножко другая все-таки общественная ситуация. Хотя я повторяю, у нас в городе было много политических преступлений, как вы знаете, при разных властях. И понятно, что никакая охрана, никакая огласка, никакие СМИ в случае чего не уберегут. Но понимаете, политик должен это понимать. И должен это учитывать. Но он не должен этого бояться. Иначе не надо заниматься политикой. Я нормальный человек. Я тоже боюсь за свою семью, боюсь за детей. Боюсь за себя периодически. Но я понимаю, что если я буду бояться и проявлять это публично, то кто ко мне пойдет за защитой? Ко мне очень многие обращаются, чтобы я помог, и верят в то, что я не испугаюсь защищать их. Я не могу их разочаровать.
Т.Троянская― А вы верите в то, что вы будете иметь возможность и дальше защищать? Я имею в виду ваше дальнейшее депутатство. Вы как это рассматриваете? Просто я это спрашиваю потому, что некоторое время назад ваш коллега Максим Резник сказал, что у него планы идти в Госдуму. Значит, у него есть какие-то основания на такие заявления? Как вот вы с перспективой депутатства?
Б.Вишневский― Я уверен только в одном: что питерские власти, да, в общем, и Кремль тоже, постараются сделать так, чтобы «Яблока» в следующем парламенте бы не было. И лично меня тоже. Я им слишком досаждаю. Конечно, не так, как Шлосберг в Пскове. Я тут должен адекватно себя оценивать. Лев – он умнее меня, и он храбрее меня. Это вот объективный факт. Но, тем не менее, я причиняю достаточно неприятностей, со мной трудно спорить, моим аргументам трудно противостоять. И есть у меня какая-то общественная поддержка. Поэтому будет наверняка поставлена задача: сделать так, чтобы ни «Яблока», ни меня бы не было – ни здесь, ни в Государственной Думе. Вопрос о думских выборах мы не обсуждали пока никак. Я не исключаю, что мне нужно будет участвовать в этих выборах тоже. Но просто пока этот вопрос еще не на повестке дня. Будем бороться. Знаете, что можно противопоставить административному ресурсу и административному давлению? Только одно. Это поддержку граждан. Вот я стараюсь приходить на помощь гражданам всякий раз, когда они в этом нуждаются. И, поверьте, в обращениях нет недостатка.
Т.Троянская― Это точно. И вот, кстати, вы также известны как защитник зданий, и противник появления зданий, которые портят вид нашего города. И вот свежие новости, вид с Дворцовой. На месте Военно-Медицинской Академии вырастет 30-метровая коробка. Совет по сохранению культурного наследия Петербурга одобрил проект строительства многопрофильной клиники на территории Военно-Медицинской Академии. Большинство членов Совета проголосовало за то, чтобы разрешить возвести здание, которое будет видно с Дворцовой набережной и прилегающих улиц.
Б.Вишневский― Грустное известие, конечно. Причем, насколько я понимаю, аргумент был такой, что поскольку там уже «Монблан» и «Аврора» появились, две уродливые конструкции, то чего уж там… Поздно пить Боржоми, когда печень отвалилась.
Т.Троянская― Ну, вот рецензент проекта профессор Юрий Курбатов сказал, что 33-метровое здание «укрепляет небесную линию».
Б.Вишневский― Впервые слышу такое замечательное выражение. Надо будет его запомнить. До сих пор я считал, что уродливые конструкции только искажают небесную линию. Это понятие когда-то ввел в обиход академик Дмитрий Сергеевич Лихачев. Оказывается, они укрепляют… Ну, могу только посочувствовать уважаемому рецензенту. Но я с ним в данном случае категорически не согласен. Я бы пошел другим путем. Конечно, я понимаю, что это радикально. Но я бы ставил вопрос о демонтаже градостроительных ошибок. Потому что пока они не будут исправляться, вот так и будет…
Т.Троянская― То есть вы считаете, что надо сносить здания, которые уже построены и уже которые есть.
Б.Вишневский― Я понимаю, что это сегодня уже крайне трудно. Но если, например, ту же Биржу когда-то смогли на Васильевском острове понизить на пару этажей, то, значит, возможно идти и этим путем. К сожалению, повторяю, каждый раз, когда я прохожу или проезжаю мимо Пироговской набережной и вижу эти два монстра, мне становится грустно. И обидно за мой город, который я люблю, в котором я родился, вот почти шестьдесят лет уже прожил. Потому что эти строения наносят ему непоправимый ущерб. Знаете, Таня, чем отличается градостроительная ошибка от финансовой, юридической, политической?
Т.Троянская― Ее сложнее исправить. И она видна всем.
Б.Вишневский― Вот второе. То, что мимо нее мы ходим каждый день. Ее невозможно не заметить. Поэтому мне кажется, что надо ставить вопрос о ликвидации прежних градостроительных ошибок, а не о появлении новых, по принципу: «ну все равно уж рядом такое стоит, давайте еще что-нибудь построим».
Т.Троянская― Уже дальше не испортить, да?
Б.Вишневский― Конечно.
Т.Троянская― Ну, я на всякий случай вам скажу, что председатель ГИОП Сергей Макаров напомнил, что прокуратура проверила действия Комитета и не нашла нарушений, поскольку Комитет, как положено в установленной процедуре, руководствовался кадастровым паспортом объекта.
Б.Вишневский― Знаете, на митинге «За сохранение Петербурга», одним из организаторов которого я был, принималась резолюция. Один из пунктов этой резолюции, встреченный бурными аплодисментами участников, заключался в отставке руководства КГИОП, которое, с моей точки зрения, наблюдает за разрушением исторического Петербурга с таким, знаете ли, снисходительным любопытством, как юный натуралист за муравейником. Мне кажется, что это абсолютно недопустимая позиция. Раз за разом на обращения я получаю ответы: «Все хорошо, все законно. Нет проблем. Все согласовано». Вот дом Мордвиновых на улице Глинки, 4, знаете? Который сносили при мне практически.
Т.Троянская― Да¸ я помню эту историю.
Б.Вишневский― Написал кучу запросов, получил ответ: «А все законно, КГИОП все согласовал». Я внес депутатский запрос неделю назад на эту тему, жду ответа от губернатора, потому что на самом деле нарушений там огромное количество. Но КГИОП приставляет подзорную трубу к выбитому глазу, как адмирал Нельсон в известном сражении, и говорит: «Нарушений не вижу». Но, может быть, это проблема их зрения, а не проблема количества нарушений в данной ситуации? Ведь это же не первый раз все повторяется.
Т.Троянская― Но подождите, есть же еще история с Рубинштейна. Там несколько иное, да?
Б.Вишневский― Рубинштейна, дом 7. Думаю, все знают этот дом. В нем жила Ольга Берггольц. Там КГИОП, надо отдать ему должное, все-таки обнаружил нарушения. Отказался согласовать проектную документацию.
Т.Троянская― Дом напротив «Театра Европы», практически.
Б.Вишневский― А я его еще знаю потому, что жил мой очень близкий институтский друг. И я очень часто бывал в этом доме. Это первая коммуна инженеров и писателей. О чем там идет речь: на первом этаже частный владелец собирается организовать еще один ресторан.
Т.Троянская― Боже мой, сколько можно!
Б.Вишневский― И так по ресторану или бару в каждом доме. Ну, сколько ж можно! Больше, наверное, не надо. И так жители говорят, что улицу пора в Кабацкую переименовывать. Хотя я очень ее люблю. И в чем ведь проблема. Вот вывеска ресторана – прямо рядом с мемориальной доской «Здесь жила Ольга Федоровна Берггольц, муза блокадного Ленинграда». При этом дом же построен так, что в нем нет звукоизоляции. Все шумы, звуки и запахи от ресторана – они все пойдут наверх. Жители в ужасе. Я там несколько раз был. Я туда приводил вице-губернатора Игоря Албина – посмотреть лично, что там собираются делать.
Т.Троянская― И что он сказал?
Б.Вишневский― Ну, он сказал, что ему тоже это очень не нравится. Вот они ведут проверку, но пока мне сообщают, что только небольшие нарушения установлены. Хотя вот, например, сегодня выяснилось, что КГИОП отказался согласовать перепланировку помещений, за что ему спасибо надо сказать.
Т.Троянская― А это необходимо для ресторанов.
Б.Вишневский― Конечно, конечно. И отказались согласовать установку на внутренней стене воздуховодов для вентиляции, чтобы вытяжки устраивать. Но, тем не менее, пока никто не останавливает эти работы. Вот прямо перед эфиром ко мне приходил житель дома, приносил последние документы. Вчера туда приехала комиссия из МЧС, потому что дом просто уже трясется от этих работ по переустройству. Полное безумие, понимаете…
Т.Троянская― Ну, мы будем следить за судьбой этого дома, и продолжим наше общение с Борисом Вишневским после московских новостей.
Т.Троянская― Мы продолжаем «Особое мнение» программу, и у нас в гостях депутат Законодательного Собрания Санкт-Петербурга Борис Вишневский. И сейчас хотелось бы обратиться к инициативе нашей Госдумы относительно…
Б.Вишневский― Только не Госдумы, Таня. Совета Федерации. Константин Добрынин, сенатор от Архангельска (очень хороший человек, кстати; я лично его знаю, очень высоко его ценю), внес в Госдуму инициативу о запрете политической реабилитации Сталина и сталинизма. На прошлой неделе аналогичную инициативу внесли мы.
Т.Троянская― То есть, они получается просто скопировали? Или эта история носится в воздухе просто?
Б.Вишневский― Нет, Таня, я говорил вчера с Костей. Естественно, ни о каком копировании тут речи быть не может, потому что на подготовку такой инициативы нужно длительное время. Константин, кстати, даже не знал про нашу инициативу. Мы совершенно независимо друг от друга действовали. Действительно, идея носится в воздухе. Вот у нас как бы главный «написатель» этого текста – это мой друг, профессор Александр Кобринский. Он еще юрист, поэтому владеет всеми тонкостями законодательства в полной мере. Он довольно долго работал над этим текстом. Это не так просто – написать такую законодательную инициативу. И, конечно, Константин тоже достаточно долго это готовил. Но мы понимаем важность этой темы, потому что мы видим, что реабилитация Сталина идет просто полным ходом, к сожалению. Мы видим… Зайдите вот в Дом Книги. Посмотрите там на отдел общественно-политической литературы, где просто все завалено изданиями, восхваляющими Сталина. Посмотрите, как наши чиновники (правда, теперь уже бывшие, слава Богу) с его портретами на Невский выходят 9-го Мая, и на прочее, и прочее, и прочее.
Т.Троянская― Ну, вы считаете, что этот законопроект примут? Вот, например, депутат-коммунист Борис Кашин считает, что дискредитация Сталина выгодна врагам России.
Б.Вишневский― Депутат-коммунист Кашин лучше бы покаялся вместе со своей партией за сталинские преступления. Я понимаю, что делать этого он не собирается. Но, на мой взгляд, нормально относиться в обществе к восхвалению массового убийцы, преступника против человечества, и человека, на личной совести которого миллионы погибших от репрессий, — это абсолютно безнравственная вещь. Если коммунисты этого не понимают и до сих пор считают возможным ходить со сталинскими портретами, а попытку это запретить называют происками врагов, это еще раз говорит о том, что исторически эта партия обречена, и иначе, чем с брезгливым отвращением, к такого рода взглядам относиться невозможно. Вы можете себе представить, чтобы в Германии полки книжных магазинов были бы заполнены изданиями, восхваляющими Гитлера, например?
Т.Троянская― Ну, есть сравнение, но пока эти персоны не уравновешены. У нас не было суда.
Б.Вишневский― Да, у нас не было суда, к сожалению. У нас не было суда над сталинизмом. Но исторический суд, на самом деле, состоялся. Суд истории осудил сталинские преступления. Между прочим, если уж на то пошло, очень легко вспомнить очень резкие высказывания относительно осуждения сталинских преступлений и сталинизма. И принадлежат они не Сергею Адамовичу Ковалеву, не обществу «Мемориал», не кому-то из яблочников, не Григорию Явлинскому, не мне, не Саше Кобринскому. Они принадлежат Владимиру Путину и Дмитрию Медведеву, а также митрополиту Иллариону. Крайне резкие высказывания на этот счет. Так что, на мой взгляд, есть все основания для принятия подобного рода законопроекта. Хотя я понимаю, что, конечно же, будут трудности. Почему? Мне понятно, почему.
Т.Троянская― То есть, любовь народа есть. Это правда. Искренняя.
Б.Вишневский― На мой взгляд, сегодняшнее восхваление Сталина – оно очень совпадает с попытками восхвалять и нынешнего президента. Иногда мне даже кажется, что он в глубине души так себя видит если не новым Сталиным, но таким же новым любимцем народа, сплотившегося вокруг вождя. Поэтому, возможно, вот этот поток отвратительного восхваления Сталина и сталинизма – он не останавливается. Но я верю, что правда все равно на нашей стороне. Посмотрим, как отреагирует Законодательное Собрание. Мне очень будет интересно, как наш городской парламент будет отказываться принимать закон об ответственности за реабилитацию Сталина и сталинизма. Какими аргументами это будет обосновано. То, что будут говорить наши коммунисты, я знаю. Мне интересно, что единороссы будут говорить, например. Осмелятся ли они заблокировать такой закон, сказав, что это не нужно, нельзя.
Т.Троянская― Но всегда можно найти какую-то удобную формулировку.
Б.Вишневский― Конечно, можно. Но знаете, вот любой человек, который хоть раз заходил в общество «Мемориал» на улице Рубинштейна, 23, мог ознакомиться там с документами, мог убедиться, как все было. Сохранились документы. Сохранились людоедские резолюции. Сохранились разнарядки на уничтожение врагов. Что, это все простить? Считать, что ничего этого не было? На мой взгляд, это преступления против человечности, у которых нет и не может быть срока давности.
Т.Троянская― С другой стороны, смотрите, а стукачество, которое было распространено в сталинские времена, да…
Б.Вишневский― Оно и сейчас распространено.
Т.Троянская― Но издание «Петербургский дневник» негодует. Дело в том, что всего лишь один донос был по запрещенной продукции. И «Петербургский дневник» искренне говорит: «Ну как же так? Как же так?» То есть получается, местное население неискренно.
Б.Вишневский― Кошмар какой! Я сейчас вот разрыдаюсь в прямом эфире от несознательности наших граждан, которые, увидев запрещенный сыр, бегут не в прокуратуру, а в кассу, чтобы срочненько выбить чек. И понести этот сыр домой, и там его съесть. Вообще, это лишний раз показывает, кстати, что сама идея с этими антисанкциями была полной глупостью. Таня, ну кого мы наказали? Мы что, наказали импортного производителя? Нет, мы наказали наших собственных граждан, которые, во-первых, лишились качественных продуктов, а, во-вторых, теперь вынуждены покупать отечественные продукты по завышенным ценам.
Т.Троянская― Да главное – были бы они качественные…
Б.Вишневский― Конкуренции-то не стало. Ой, слушайте, я как-то пришел в магазин, принес оттуда отечественный, прости Господи, сыр. Жена его попробовала, сказала – больше не приноси такой. А уж там сырные и творожные продукты – это просто никакого уже Жванецкого не хватает, чтобы это все описывать. Это ж полное безумие. Вот зачем это надо было делать? Полная глупость была с этой затеей.
Т.Троянская― Ну смотрите, через буквально пару часов президенту передадут петицию об отмене указа об уничтожении еды из санкционного списка. В частности, активисты требуют передать продукты нуждающимся. Как вам кажется, Путин внемлет активистам?
Б.Вишневский― Во-первых, я полностью поддерживаю саму эту идею. Во-вторых, я хочу напомнить, что еще в начале августа как раз вот мы с коллегой Кобринским инициировали обращение группы депутатов питерского парламенте к президенту. Там подписались многие оппозиционные депутаты, с просьбой отменить указ об уничтожении санкционных продуктов и направить их действительно для нуждающихся. Интересно, что сейчас у нас вторая половина сентября, но до сих пор мы не получили на наше обращение никакого ответа.
Т.Троянская― Но вот сейчас собрано необходимое количество подписавшихся. Правда, там Песков сказал, что нужно проверить, все ли верно и нет ли накручивания каких-то голосов. Не верит пресс-секретарь президента в то, что это искреннее пожелание народа – отдать еду нуждающимся.
Б.Вишневский― Знаете, надо совсем уже оторваться от народа, чтобы не верить, что уничтожение продуктов вызовет у него, мягко говоря, отвращение. Пусть с блокадниками поговорит. Знаете, вот мои родители (слава Богу, они живы еще) – они блокадники, пережили ленинградскую блокаду от первого до последнего дня. У них вот эта мысль об уничтожении продуктов вызывает омерзение. Потому что они меня с раннего детства учили – еду на тарелке не оставлять, хлеб не выбрасывать ни в коем случае. Вот любой человек, который пережил блокаду, не может иначе относиться к тому, когда у него на глазах начинают там давить бульдозерами, сжигать. Это что вообще такое? У нас огромное количество людей, особенно при сегодняшней инфляции и ценах, живет, мягко говоря, стесненно. Так отдайте им, в конце концов.
Т.Троянская― Ну, посмотрим, как отреагирует Путин. Хотя вы верите, что он скажет: «Да, отдаем»?
Б.Вишневский― Не очень верю, скажу вам честно. Я бы хотел бы надеяться, но слабо верю.
Т.Троянская― Ностальгия по девяностым. Флешмоб в фейсбуке – с чем это связано? И участвовали ли вы в этом флешмобе?
Б.Вишневский― Знаете, я не участвовал. Я вообще не сторонник кампаний такого рода. Но у меня скорее хорошие ощущения от девяностых годов, при всех трудностях, всех сложностях, которые и моей семьи тоже коснулись в полной мере. Мне и без работы сидеть приходилось, и в материальном очень сложном положении быть. Но это было время надежд. Это было время, когда впереди был виден свет и когда были перемены, которые, как мы мечтали, приведут к лучшему. И мы были тогда свободнее гораздо, лучше, чище, ну и моложе, конечно. Может, поэтому еще такая ностальгия по девяностым. Это не означает, что не было ошибок. Ошибок было много сделано. Но тем не менее, это было куда лучше время, чем сейчас. Потому что сейчас, к сожалению, это время мракобесия, время реакции, время наступающей тьмы. Правда, я должен сказать, что тьма гуще всего перед рассветом.
Т.Троянская― Посмотрим, поживем, увидим. Надеюсь, что скоро рассвет. Желаю вам в четверг удачи. Борис Вишневский…
Б.Вишневский― Это не мне надо желать удачи – Льву Шлосбергу, моему другу, мужественному бесстрашному человеку.
Т.Троянская― Депутат Законодательного Собрания Петербурга Борис Вишневский был у нас в гостях. Спасибо!
