При всех наших нынешних потугах вымучить из себя модернизацию, остается непреложным тот факт, что для России до сего дня остается недоступным центральное завоевание европейской модернизации Нового времени – правовое государство.
В современной России гарантируется всеобщее избирательное право, однако верховенство закона отсутствует, поскольку власть имущие обладают почти неограниченными правами формировать и перманентно трансформировать закон «под себя». В этих условиях выборы превращаются в фальсификацию, а сама демократия в фикцию.
Принижение закона у нас выражается даже не только в постоянном изменении правил игры, но и в нарочитой необязательности самих правил. «Жесткость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения». Или: «вообще нельзя, но если очень хочется, то можно».
Такой феномен как демократия без правового государства существовал уже в СССР. Всеобщее избирательное право там тоже было и уживалось с коммунистической диктатурой, прикрывая ее как фиговый листок.
Сегодня этот же листок прикрывает олигархическую систему. Но само наличие такого «переходящего» листка свидетельствует о преемственности, позволяющей обозначить одну из отличительных черт «особого пути» России.
У этого пути много признаков, но самый очевидный заключается в том, что пролегает он мимо определенного этапа развития, пройденного большинством ведущих стран современного мира, одними раньше – другими позже.
Пропущенная стадия
«Особый путь» России проходит мимо той стадии исторического развития, на которой формируется великая триада западной модернизации: буржуазия – гражданское общество – правовое государство.
Буржуазия более, чем остальные социальные группы была заинтересована в утверждении таких фундаментальных принципов современного западного общества как всеобщее равенство перед законом, свобода личности, предпринимательства и т.д., создавших предпосылки для колоссального рывка в развитии западного мира.
Гражданское общество связано с буржуазией уже на уровне лингвистики. В ряде европейских языков «гражданское» является синонимом «буржуазного» (например, немецкое Buergergesellschaft). Именно буржуазия выступила в авангарде эмансипации общества из-под навязчивого гнета государства. Сфера частных интересов, реализуемых гражданами самостоятельно, без помощи и принуждения властей – это и есть фундамент гражданского общества, который гарантирует его автономию относительно государства.
Историческим достижением буржуазии в области государственного строительства является не столько сама демократия, сколько такое условие ее возникновения как rule of low («верховенство закона»). На определенном историческом этапе предпринимательство эмансипируется из-под жестких ограничений старого порядка, диктующего каждому свое незыблемое место. В числе несправедливостей этого порядка – привилегия полноценно заниматься бизнесом для немногих, приближенных к власти.
Группа эмансипирующихся настолько велика, что ей нет смысла вымаливать у власти подачки, которые, поделенные на всех членов группы, окажутся ничтожными. В силу самой своей численности группа нуждается не в привилегиях, а в равенстве как условии свободы и достатка.
Буржуазия, несомненно, внесла решающий вклад в формирование западных демократий. Как сказал в прошлом веке Баррингтон Мур: «нет буржуазии – нет демократии».
Пути буржуазии разных наций были особыми. Одни действовали революционными, другие – более мирными способами. В ХХ веке государства догоняющей модернизации организовывали этот процесс сверху, выращивая буржуазию методом «искусственного оплодотворения». Но на выходе результат у всех этих стратегий был один: общественный запрос на правовое государство, в котором закон един для всех.
В России успешные буржуазные преобразования пока не проводились никогда – ни путем «революции снизу», ни посредством «реформ сверху».
В этом – главная причина как нашей отсталости, так неспособности построить современную демократию. В России до сих пор не появилась национальная буржуазия, которая могла бы гарантировать самостоятельность общества по отношению к государству и внедрить «могучей рукой» в основы государственного строя такую ценность как «равенство всех перед законом».
Глубокое равнодушие общества к принципам и механизмам правового государства объясняется именно тем, что мы со всеми своими ракетами и ядерными бомбами пропустили этап, на котором все это может и должно сформироваться – и разделение властей, и выборы как насущная потребность общества, и само общество как субъект формирования власти, а не наоборот, - и многое другое, на чем основаны все развитые государства ХХ1 века.
В ХХ веке у России было 2 шанса построить «буржуазный» капитализм. В 1917 это не дали сделать большевики, а в начале 90-х – псевдолибералы, которые вместо буржуазии создали у нас олигархию.
Цена коммунистической модернизации
Большевики взяли курс на уничтожение буржуазии как класса, а в качестве социальной опоры своей политики избрали слои, максимально далекие от буржуазии – пролетариат и беднейшее крестьянство.
Вырезанию подвергалась социальная группа, способная возглавить движение к автономии общества от государственной власти, а карт-бланш был дан социальным контингентам, имевшим наименьший иммунитет к принуждению и манипуляциям государства. Трудно представить себе более короткий путь к установлению деспотии азиатского типа с ее абсолютным доминированием государственной бюрократии над обществом, по сути, превращенным в армию государственных рабов.
Ценой, заплаченной Россией за коммунистическую модернизацию, стали не только многомиллионные жертвы, понесенные ее народом, но и колоссальные провалы в развитии, которые со всей очевидностью зияют перед нами сегодня.
В ходе индустриализации социальный капитал традиционного общества (крестьянская культура) был разрушен, а социальный капитал индустриального (гражданское общество) сознательно на корню уничтожен.
Омертвление социальных тканей общества выражается в почти полном отсутствии у него способности к самоорганизации. Политическое и социальное участие граждан стремится к нулю. Массовая апатия на выборах – явление, однопорядковое с нулевыми профсоюзами, слабыми НКО, фиктивным местным и жилищным самоуправлением и т.д.
Рудименты тоталитаризма в общественном сознании (прежде всего сталинизм) – серьезный фактор парализации общества, работающий на его консервацию в ослабленном состоянии.
До предела ослабленное общество само по себе является наследием тоталитарного прошлого, причем, может быть одним из самых опасных и труднопреодолимых его элементов.
Триумф олигархии
Возникновение олигархии, видимо, было во многом предопределено длительным господством коммунистического режима, который на протяжении рекордно длительного периода уничтожал самостоятельность общества и препятствовал возникновению национальной буржуазии.
Слабое общество – это эстафетная палочка, которую коммунистический режим передал олигархическому. Привыкнув терпеливо сносить любой произвол власти, общество смирилось и с тем, что власть принялась его обирать.
У слабого общества бывают периоды, когда оно неожиданно становится сильным, как правило, в те моменты, когда государство ослабевает. У нас такое произошло в конце 80-х – начале 90-х годов. Тогда наше общество жадно рванулось к идеалам демократии. Энергия этого рывка могла быть использована как мощный импульс для движения в данном направлении, если бы была подкреплена необходимыми реформами.
Одну из ключевых ролей в предотвращении такого сценария могла бы сыграть программа малой приватизации, направленная на создание массового собственника как некоего прообраза буржуазии. Для этого данная программа должна была быть постепенной и поэтапной, содержать в себе механизмы, препятствующие быстрой концентрации собственности в руках немногих.
Проводя политику формирования среднего класса можно было после крушения коммунизма попытаться реализовать шанс возникновения какого-то подобия национальной буржуазии. Однако реформаторы 90-х такие цели перед собой не ставили.
Ресурсы, необходимые для решения задачи создания самостоятельного среднего класса, пошли на формирование совсем другой социальной группы – олигархии. Сделать это было очень просто, - проведя не малую, а большую приватизацию для горстки приближенных людей, в одночасье сделав их сверхбогатыми.
Это – одна из причин, по которым роман российского общества с демократическими идеалами быстро закончился и оно вернулось в свое ослабленное состояние, т.е. к полной апатии.
Получив в свои руки важнейшие рычаги экономического влияния и прямого управления государством, олигархия продолжает, хотя и иными методами, политику коммунистов, направленную на искоренение любых условий формирования в стране класса самостоятельных собственников. Ведь наличие такого класса является равно смертельным как для коммунистической бюрократии, так и для олигархии.
У этих усилий был вполне ощутимый результат: на исходе 90-х годов в России был создан, пожалуй, самый одиозный олигархический строй за всю историю человечества.
В 2002 году 10 крупнейших частных собственников контролировали более 60% капитализации российского рынка, более, чем где бы то ни было во всем мире. Доля же малого бизнеса через 10 лет «рыночных реформ» в ВВП, которая у нас на тот момент составляла 10 %, а в европейских странах – 40-50 %. Сегодня эти соотношения практически не изменились.
Т. е., переняв эстафетную палочку от советского коммунизма, российская олигархия снова оказалась «впереди планеты всей».
Олигархия против буржуазии
Олигархия похожа на буржуазию только внешне, по признаку зарабатывания денег путем предпринимательства. Но различия между ними важнее сходства. Дело в том, что олигархия зарабатывает деньги за счет привилегий (преференций), которые ей дает власть или близость к ней. Она нуждается не в равенстве перед законом, а как раз наоборот – в неравенстве. Точное значение этого слова – «власть немногих». Если попытаются эти привилегии получить многие, то ничего не получится, на всех не хватит. Поэтому «многим» субъектам предпринимательства (буржуазии) нужен закон, а «немногим» (олигархии) – возможность обходить закон, либо, желательнее всего, формировать его под себя.
При этом обеспечение господства немногих требует, чтобы подконтрольная им власть была свободна от ограничений, установленных законом. Ведь ограничение возможностей «немногих» ведет к увеличению возможностей «многих», подрывая господство олигархии.
Поэтому в природе олигархии – не только переплетение с властью, но и заинтересованность в ее способности к произволу, отклонению от закона, в те моменты, когда это нужно. Олигархия с одной стороны коррумпирует государство, с другой – создает питательную среду для авторитарного правления. В конце 90-х свежеиспеченная российская олигархия призвала к вершинам власти силовиков во главе с Путиным и они отлично вписались в «олигархический базис» нового строя, возведя на нем авторитарную «надстройку». Период «олигархической анархии» с ее информационными войнами и прочими «развлечениями» не мог продолжаться слишком долго.
В нулевые на сцену вступает олигарх нового типа. Это – чиновник, в том числе силовик, чей бизнес лишен признаков классического предпринимательства и заключается в присвоении доходов от деятельности бизнес-структур подконтрольных ему как формально (госмонополии, госкорпорации или), так и неформально, благодаря созданию преференций для «классических» олигархов. В путинской системе «старые» и «новые» обрели взаимовыгодное сосуществование в рамках олигархического симбиоза, который жестко разворачивает закон «под себя» - против интересов других социальных групп, в том числе и среднего класса.
В отношении к верховенству закона буржуазия выступает как антипод олигархии. Для предпринимателя, не приближенного к власти, любое отступление от единых правил игры ведет к потере доходов, как его собственных, так и массы других игроков.
В отличие от олигархии, буржуазия не заинтересована в использовании власти для подавления других социальных групп. Да, в истории можно найти много отдельных фактов, опровергающих этот тезис (на них опирается марксизм), но общая тенденция именно такова. Ведь соблазн прибегать к произволу для подавления других социальных групп ведет к попранию принципов rule of low, что противоречит главному интересу буржуазии.
Хотя этот интерес и является эгоистическими, тем не менее, результат его продвижения имеет значение для всего общества, так как не может быть равенства только для одной из его групп. Равенство может быть либо для всех, либо ни для кого.
По этой причине именно в рамках буржуазной демократии реально функционируют профсоюзы и социал-демократические партии. В условиях правового государства наемные работники получают возможность законно бороться с буржуазией за расширение своих прав. При олигархии делать это очень трудно, так как на подавление протестной активности она бросает ресурсы государства. В олигархической системе нет перспектив формирования ни настоящих профсоюзов, ни массовой социал-демократии.
История многих стран опровергла марксизм, показав, что пролетариату невыгодно быть могильщиком буржуазии. Ничего хорошего из ее захоронения, как показал опыт СССР, не получается. А от выполнения ее исторической миссии пролетариат очень даже выигрывает, постепенно переставая быть пролетариатом и вливаясь в ряды среднего класса.
Что же касается буржуазии, то выступить в роли могильщика она может с большим историческим успехом, похоронив олигархию. Эту смертельную угрозу олигархия ощущает всеми фибрами своего высокоразвитого классового чутья.
Вот почему в современной России столь ничтожна роль среднего и малого бизнеса, столь слабо защищены права мелких и средних собственников. В этом аморфном, разрозненном и бессильном состоянии предприниматели и собственники никакой угрозы не представляют и буржуазией ни в каком смысле, в том числе и марксистком, не являются.
Следовательно, и общество в целом не имеет авангарда, способного вывести его из-под гнета государства. В таком состоянии общество обречено оставаться слабым и податливым к произволу.
Фашистский сценарий для России
В отсутствие такого мощного лидера как буржуазия средний класс не в состоянии бороться за власть и отстаивать свои фундаментальные права. Такая ситуация ведет к росту социальной неудовлетворенности среднего класса, которая, в свою очередь является питательной средой для праворадикальных политических сил. Перераспределительная идеология левых движений ему не подходит. Другое дело – идеология восстановления попранного национального достоинства, подкрепленная фигурой сильного вождя. В России такой фигуры пока, к счастью, нет, но при сохранении нынешнего статус кво ее появление – вопрос времени. За мальчишками, устраивающими погромы на Манежной, недовольная часть среднего класса не пойдет, хотя через них это недовольство сегодня и выплескивается. А вот за серьезными мужчинами (не карикатурными как Жириновский), предлагающими солидную политическую программу, пойти очень даже захочет. Почувствовав, откуда веет сила, олигархи сразу побегут давать деньги и мы получим точь-в-точь ситуацию Веймарской республики накануне ее краха.
Олигархия под маской демократии
Источников оправдания в глазах собственного народа и окружающего мира у олигархии нет. Добровольных поклонников деятельности по приобретению доходов путем властного принуждения найти невозможно ни в стране, ни за ее пределами.
При таком дефиците легитимности единственный способ приобрести респектабельность в современном мире заключается в том, чтобы изобразить из себя все ту же самую буржуазную (либеральную) демократию.
Реформы 90-х годов считаются демократическими, а их творцы именуются демократами. Но общественный строй, при котором экономическая элита контролирует все национальные ресурсы, заведомо несовместим с реально работающей демократией. Поэтому президентские выборы 1996 года уже выглядели как прямое издевательство над демократией.
Демократы конца 80-х – начала 90-х, конечно, не могли предположить, что прокладывают дорогу самому одиозному олигархическому режиму в истории человечества. Они думали, что строят демократию, а построили демократическую декорацию для олигархов.
Повторение подобного «подвига» демократами постнулевых грозит российской демократии перспективой окончательного исторического краха.
Системная альтернатива
Вместо триады модернизации (буржуазия – гражданское общество – правовое государство) в России сформировалась триада отсталости (олигархия – слабое общество – произвол государства).
Совершенно очевидно, что политическим продуктом такой триады не может быть демократия; экономическим – развитие, социальным – равенство возможностей.
Для того, чтобы трансформировать триаду отсталости в триаду развития, необходима политика смены общественного строя, которая должна быть прямо названа «буржуазными реформами».
Каждая из этих триад представляет собой систему. Нельзя изменить один ее элемент, не трогая всех остальных. Системе можно противопоставить только систему. Политика системной альтернативы должна сосредоточиться на следующих наиболее крупных направлениях:
1.Отделять власть от бизнеса, запрещая владельцам коммерческих структур занимать государственные должности, в том числе выборные; ослабляя олигархические кланы и оттесняя их от управления государством и экономикой; осуществляя системную антикоррупционную профилактику госаппарата; запрещая бюджетные субсидии коммерческих организаций, ликвидируя госкорпорации, организуя антикоррупционную экспертизу законодательства, введя в УК наказание за коррупционное партнерство, учитывающую все виды обмена услугами между чиновниками и бизнесом и т.д.
2.Формировать национальную буржуазию, закрепляя за средним классом, малым и средним бизнесом все возможные виды имущества (земля, недвижимость), перераспределяя контроль за национальными ресурсами от олигархии к массовым слоям собственников; обеспечивая гарантии прав собственности, включая самую мелкую, а также интеллектуальную; стимулируя передачу земли под индивидуальное жилое строительство; легализуя теневое индивидуальное и малое предпринимательство; раскрепощая гражданское общество, устраняя все препятствия для его развития, нагроможденные в последнее время; вычищая из общественного сознания порабощающие и ослабляющие комплексы тоталитарного прошлого и т. д.
3.Расширять сегменты «игры по правилам, единым для всех», которые ни под кого не меняются, устанавливая мораторий на изменение законов, прошедших антикоррупционную и антиолигархическую экспертизу; присоединяясь к международным конвенциям, основанным на европейских стандартах и имеющим жесткие механизмы реализации на территории стран-участников; возвращая на выборы международных наблюдателей и стимулируя их массовость; детализируя уголовное наказание за фальсификации выборов и т. д.
Все эти меры, обозначенные здесь только крупными мазками, осуществимы только в системе. Это не означает – одновременно, но одна должна «цеплять» другую в проведении конкретной политики, пронизанной единой целенаправленной волей.
Это только основные шаги, которые должны быть предприняты для реальной модернизации России. И только таким путем можно обеспечить прочный фундамент для построения современной демократии, избежав опасности сделать ее фиговым листком для олигархии, как это произошло в 90-е годы.
Сергей Митрохин, Председатель партии «ЯБЛОКО»
Оригинал здесь
