Комитет по культуре Государственной Думы перенес на неопределенный срок рассмотрение во втором чтении поправок в Трудовой кодекс, по сути ликвидирующих бессрочные договора с работниками в сферах культуры, искусства, масс-медиа и т.д.
Очевидно, что существуют два господствующих взгляда на этот проект закона и ни один из них с моей точки зрения не является вполне справедливым.
Один сводится к бюджетной и организационной оптимизации и потому процедура «переизбрания» работника каждые 5 лет представляется выгодной и удобной.
Второй предлагает ничего не менять, отмечая что переизбрание по неясным критериям и неопределенным составом комиссии создает широкие возможности для произвола руководителей и делает людей бесправными и безгласными.
Очевидно, казалось бы, что истина лежит посередине.
С одной стороны. Да, нельзя назвать нормальной и приемлемой ситуацию, когда люди вообще не работающие получают тем не менее пожизненную зарплату, хотя бы и самую минимальную. Это нечестно, во-первых. Творческая организация не должна жертвовать своими задачами для того, чтобы подменить плохо работающую систему социальной защиты. Наконец, подобная практика ломает судьбы, не дает состояться другим людям на рынке труда, мешает пробиться талантливой молодежи.
С другой стороны. Да, нельзя ставить всех работающих, например, в театре, в зависимость от настроения начальника. Вообще, человеческая жизнь, человеческая судьба — слишком важная вещь, чтобы приносить ее в жертву чему бы то ни было, будь это даже самые прекрасные творческие планы. Ломаного гроша не стоит художественная политика на костях, потому что в своем обращении к аудитории творец, ведущий себя таким образом по отношению к людям в жизни, будет либо откровенным, но безнравственным, либо моралистом-лицемером.
Также очевидно и то, как можно было бы решить это противоречие.
В законе необходимо ясно прописать критерии, по которым творческий работник подлежит «переизбранию» или же его бессрочный договор продолжает действовать без каких-либо конкурсов.
Министерство культуры должно выработать эти критерии в сотрудничестве с профессиональными сообществами.
В случае с театром понятно, что речь должна идти о количестве спектаклей, исполняемых в среднем за последние 3 или 5 сезонов. Если у актера 2 и более роли в репертуаре и он выходит на сцену не реже 20 или 25 раз за сезон — значит, он востребован и в дополнительном подтверждении своей квалификации в данный момент не нуждается. Это выведет из-под возможного удара всех тех, кто действительно востребован в профессии, даст им уверенность в завтрашнем дне.
Пойдет это на пользу и организационной стороне дела, творческой дисциплине в театре: если эпизоды и даже массовки будут учитываться так же, как и исполнение главных ролей — у артистов будет гораздо больше стимулов для работы в театре и руководство театра намного реже станет сталкиваться с отказами актеров от «невыигрышных» ролей. Вырастет значимость такой режиссерской акции, как снятие исполнителя с роли.
Одновременно сохранятся относительная независимость работника и его право голоса по проблемным вопросам, не появится лазейки для увольнения людей со своей точкой зрения, порой неудобной начальству.
Еще одним критерием, который можно прописать в законе, является наличие почетных званий. Это даст им конкретное наполнение и повысит их значимость, которая сегодня носит характер во многом символический. Так, можно обсудить освобождение от процедуры переизбрания заслуженных артистов/деятелей искусств и т.д. по достижении пенсионного возраста, народных артистов — с момента получения звания.
Конкретные критерии и цифры можно обсуждать и варьировать, но само такое решение кажется мне очень простым и логичным. Мы максимально устраним возможность для злоупотреблений и сосредоточимся на той конкретной проблеме, для решения которой обсуждаемый законопроект, по словам его авторов, и предназначен — на решении вопроса о годами, систематически невостребованных работниках.
Конечно, тем, кто хотел бы уничтожить, например, репертуарный театр и сэкономить на этом денег — эти предложения не придутся по душе.
Так же, как и тем, кто хотел бы бесконечно долго сохранять не адекватную современности советскую систему прикрепления творческих работников к месту работы, когда отъезд известного актера из национальной республики в Москву или Петербург мог быть запрещен в республиканском ЦК. Это из разряда тех же архаизмов и пережитков крепостничества, что отъем паспортов у колхозников или прописка.
Между тем, сила этого решения не в том даже, что оно может быть компромиссом между консерваторами и реформаторами. Мы получаем ясную систему координат прежде всего для работников и работодателей в сфере культуры, возможность и для тех, и для других планировать завтрашний день, не стоять на месте творческому коллективу и не превращаться его участникам в перекати-поле, без корней и связи с той или иной культурной традицией, творческой школой.
В завершение я хотел бы обратиться к своим коллегам, людям, работающим в сфере культуры и искусства. Предлагаемые решения включают в себя и соображения социальной защищенности. Но по настоящему гарантировать Ваши права можете только Вы сами, создавая сильные, смелые, сплоченные профсоюзы. Никак иначе.
Ведь естественно, что я, например, руководя своим маленьким театральным делом, буду прежде всего исходить из интересов этого дела в целом, из своего видения ситуации, из необходимости решения художественных задач, которые перед собой и своими коллегами ставлю. Это неизбежная реальность в творчестве, где помимо человеческого фактора существует всегда то, что Станиславский назвал сверхзадачей. Это задача, лежащая для меня в момент работы сверх всего остального, превыше всего, над всем. Она, конечно, должна находиться в согласии с человечностью, т.к. в противном случае лишается всякого смысла, однако требует самоотдачи и сосредоточенности на поиске правильного пути.
Пока такого профсоюза нет — нет и достаточного уровня гарантий, нет и уверенности в будущем, может произойти всё, что угодно. Потому-то собственно и возникает, к примеру, страх возможного уничтожения репертуарного театра в Москве и России в целом.
Важнейшие вопросы остаются целиком отданными на усмотрение чиновников и депутатов. И это не проблема властей, это недоработка общества, отдельных граждан, каждого из нас. Если мы передоверили свою судьбу чиновникам и уклоняемся от обсуждения глобальных вопросов, например, в нашей отрасли — значит, эти чиновники берут дело в свои руки и принимают решения сами, исходя из своих приоритетов, своего понимания ситуации, своего уровня бескорыстия и профессионализма. И если этот уровень часто недопустимо низкий, а приоритеты ошибочны — это опять же вопрос к нам, теперь уже ко всем москвичам, ко всем россиянам, ко всем избирателям, формирующим власть своим голосованием на выборах.
«Права не дают, их берут». Если бы в случае закрытии одного театра или при сокращении библиотеки работники всех остальных театров и библиотек (хотя бы в пределах региона — скажем, в Москве) начинали бессрочную забастовку — ситуация была бы совершенно иной. Пока такой солидарности и сплоченности, основанных на индивидуальном, личном чувстве ответственности, нет — не на кого жаловаться, кроме самого себя.
«В борьбе обретешь ты право свое» — более 100 лет назад возник в нашей стране этот лозунг. И сегодня он остается вполне современным. Другого пути, другого способа человечество не придумало.
