|
Многие теперь любят сравнивать нашу революцию с великой французской
революцией. Это сравнение допустимо в ряде вопросов. Но увы! Едва
ли оно служит к нашей выгоде.
Когда изучаешь деятелей того народа и сравниваешь их с деятелями
нашего времени - какая глубокая разница представляется между первыми
и вторыми. Там титаны мысли, совести и воли, здесь - маленькие
люди... Сравните деятелей Конституанты, Законодательного собрания
и Конвента с современными вождями различных партий и направлений
и вы не можете не прийти к указанному выводу.
Есть ли у нас фигуры, подобные Сийесу и Мирабо или Бриссо, Кон-дорсэ
и Верньо или Дантону, Робеспьеру и Марату, или даже "интернационалисту"
того времени Анахарзису?
Увы! - ни одной. Ни среди правой, центра и левой наших дней нет
ни одной фигуры, которую можно было бы поставить рядом с любым
из крупных деятелей французской революции. Неужели же можно сравнивать
"опереточного бандита" Троцкого с Робеспьером или лидерами
эбертистов? Нельзя поставить рядом с Кондорсэ ни одного из представителей
революционных партий, и никто из наших либералов не сравнится
с Мирабо или Сийесом.
Правда, деятели французской революции также казались друг другу
весьма маленькими людьми. Поэтому и мы можем впадать в аберрацию,
недооценивая действующих лиц великой трагедии, происходящей на
наших глазах.
Но едва ли это так... Помимо исторической перспективы о величии
героев французской революции говорят их дела и оставленное ими
человечеству наследство. Не им ли человечество обязано всеми современными
общественными идеями и политическими лозунгами? Не их ли наследством
живем мы до сих пор в своей политике? Они впервые выковали и осуществили
почти все, что выставляют современные революции на своих знаменах.
Они имеют право на звание великих, ибо велики сокровища, оставленные
ими человечеству.
А что дали современные герои революции? Что они оставили в наследство
будущим поколениям? Брошена ли нами в мир хотя бы одна новая великая
идея, способная зажечь человеческие души и питать их в течение
десятков и сотен лет? Увы! Нет. Мы только повторяем старые заветы,
да и то, боюсь, повторяем, нередко искажая их.
Пока нами не создано ни одного нового великого политического
института, не написано ни одной новой нормы права, подобной "Декларации
прав человека и гражданина". Ни в истории идей, ни в истории
политических учреждений мы не вписали ни одной страницы, которую
не знало бы прошлое и которая в том или ином виде не была бы высказана
великими деятелями французского переворота.
А характеры? Не стоит и сравнивать... Где у нас Кондорсэ, нашедший
в себе силу духа взаперти, в постоянной опасности быть схваченным
и отправленным на эшафот написать свою знаменитую "картину
прогресса человеческого разума"? Где у нас Верньо с знаменитой
репликой Робеспьеру, с его непоколебимым мужеством перед смертью,
свидетельствуемым его речью и письмами к Конвенту?
Быть может, нигде это различие не проявляется столь резко, как
в сравнении поведения Ленина и Дантона. Первый после предъявления
к нему обвинения скрылся и скрывается до сих пор. Второй идет
на эшафот и в ответ на уговоры друзей бежать отвечает: "Разве
я могу на подошвах моих сапог унести отечество?"
Если когда-нибудь новый Олар будет писать историю русской революции
и воскрешать образы ее деятелей, то едва ли он придет к тем же
выводам, к которым пришел историк французской революции...
Тот же контраст дан и в поведении масс. Французская революция
шла под знаменем патриотизма и центростремительных сил. Она, быть
может, впервые собрала рассыпанную храмину Людовика XIV и Людовика
XV и создала, по выражению Мирабо, из "пестрого агрегата
отдельных наций" - единую французскую нацию. Наша же революция
идет под знаменем сепаратизмов - национальных, классовых, сословных,
групповых и т. д., разорвавших и разрывающих единую Россию на
куски, истощающие революцию и распыляющие ее силы...
Патриотизм и центростремительность спасли Францию. Сепаратизм,
отсутствие чувства родины и центробежность губят Россию.
Этот патриотизм создал победоносную армию французской революции
с ее знаменами, гласившими: "Дисциплина и повиновение закону"
и "Французский народ. Или свобода, или смерть". Сепаратизм
и отсутствие патриотизма нашу армию дезорганизовали, превратили
ее в значительной степени в пестрое, распущенное стадо, не способное
не только побеждать численно слабого врага, но даже успешно отражать
его нападения...
Если бы эти печальные параллели были результатом исторической
аберрации, склонной умалить современников и преувеличенно ценить
прошлое, то оставалось бы только радоваться этому.
Но увы! Это не аберрация. Против такого допущения говорят не
только слова, но и дела, не только предположения, но и факты,
и, к сожалению, факты неоспоримые.
|
