2 сентября Михаил Ходорковский вновь заявил ходатайство о предоставлении обвиняемым возможности свободного общения с защитой: «Нам разрешают разговаривать на расстоянии одного метра, между нами находится конвоир, тогда как раньше нам разрешали общаться на расстоянии полуметра и между нами никто не находился». Ходорковский просил у суда разрешения «на общение с адвокатами на расстоянии полуметра», а также отсутствия при этом конвоира. «План охраны нарушает мои права, и я хотел бы, если он существует, его получить и в дальнейшем обжаловать», — сказал экс-глава «ЮКОСа». Генрих Падва подчеркнул, что «с каждым разом условия общения с обвиняемыми ужесточаются».

Дмитрий Шохин нарушения прав обвиняемых не увидел и заявил, что «данный вопрос никакого отношения к судебному заседанию не имеет». Подсудимый, по его мнению, вправе обращаться в администрацию следственного изолятора и к руководству конвоя.

Ирина Колесникова спросила начальника конвоя. Он ответил, что существует план охраны, согласно которому конвоиры должны стоять по периметру клетки на расстоянии одного метра от нее. Потом суд встал на сторону Дмитрия Шохина, постановив, что «установление расстояния общения обвиняемых с адвокатами в компетенцию суда не входит».

Комментарий юриста
Елена ЛИПЦЕР, адвокат: «В соответствии с Конституцией, российскими законами и Европейской конвенцией суд должен заботиться о том, чтобы право подсудимых на защиту в ходе судебного следствия соблюдалось. В противном случае в Европейском суде по правам человека защита будет вправе поставить вопрос о нарушении права подсудимых на защиту в ходе судебного процесса».

В качестве свидетеля по эпизоду о хищении 44-процентного пакета акций Научно-исследовательского института по удобрениям и инсектофунгицидам им. Самойлова (АО «НИИ УИФ») был допрошен бывший председатель Российского федерального фонда имущества Владимир Соколов. «Инвестиционные деньги поступали, но, насколько я помню, сроки были нарушены. Судьба денег и возможные цели их расходования мне не известны, — заявил свидетель, комментируя перемещение денег со счета «Уоллтона» на счет НИИ УИФ и обратно. — Получение денег — только этап в выполнении инвестиционной программы. Мы не могли воздействовать на то, как получаемые деньги использовались. Такое положение дел стало возможным в результате пробелов в законодательстве, существовавших на тот момент».

Кроме того, в заседании были допрошены бывший генеральный директор фирмы «Уоллтон» Сергей Усачев и Александр Лесохин, занимавший в 1995 году должность начальника отдела НИИ УИФ.

Александр Лесохин рассказал, что в августе 1995 года АОЗТ «Уоллтон» (по словам свидетеля, «подконтрольное Ходорковскому») стало победителем конкурса по продаже 44% акций НИИ, однако инвестиционные обязательства в части перечисления двумя траншами инвестиций в размере 25 млн долларов победитель не выполнил. В декабре 1995 года деньги были перечислены на счет НИИ УИФ, но в тот же день возвратились на счет АОЗТ «Уоллтон». По мнению свидетеля, решение об обратном перечислении средств мог принять только гендиректор НИИ УИФ.

Свидетель рассказал также, что в связи с невыполнением «Уоллтоном» инвестиционного договора сотрудники НИИ написали письмо в прокуратуру, которая обратилась в суд. Но так как иск не был поддержан РФФИ, дело было проиграно. Через несколько лет представители РФФИ сами подали иск в Арбитражный суд. Договор купли-продажи был расторгнут, однако акции не были возвращены, так как «Уоллтону» уже не принадлежали.

3 сентября в процессе объявлен перерыв из-за болезни одной из судей.

6 сентября в суде собрались журналисты, но зря: две женщины в черных мантиях сообщили, что третья до сих пор больна. Сверхкороткий рабочий день был знаменателен тем, что охрана, ничего не объясняя, не пропустила в зал председателя Московской Хельсинкской группы Людмилу Алексееву, а также одну из журналисток и нескольких граждан, желавших попасть на процесс, хотя свободные места в зале были. Так что процесс по «дело "ЮКОСа"» фактически остается частично закрытым.

В четверг 9 сентября суд явился в полном составе, и заседание началось с чтения корреспонденций. Администрация СИЗО письменно пожаловалась на дурное поведение Платона Лебедева. Дескать, две недели назад этот дебошир во время обыска «оскорбил сотрудника изолятора, исполнявшего свои обязанности, вел себя вызывающе, чем унизил честь и достоинство». Оказалось, что Лебедев обратился к надсмотрщику на «ты». Лебедев предложил суду рассказать, что произошло. Ирина Колесникова заявила, что инцидент «не является предметом данного судебного разбирательства», но тем не менее документ к материалам дела зачем-то приобщила.

Разобравшись с поведением подсудимых, суд обратился к их здоровью. С Ходорковским покончили быстро: он «может принимать участие в судебных заседаниях». С Лебедевым оказалось все не так просто. Доктора из «Матросской Тишины» прислали очередную справку. Обычно там значилось: Лебедев от медицинского обследования отказался, но врачи, подвергнув его «динамическому осмотру» (через глазок камеры), заключили, что он здоров. На этот раз медчасть оговорилась, что Лебедев страдает вялотекущим гепатитом, что, однако, не препятствует его присутствию в Мещанском суде.

Полгода понадобилось, чтобы администрация СИЗО признала факт заболевания Лебедева. Может быть, еще через полгода врачи изолятора решат, что его необходимо лечить?

Потом суд вернулся к допросу свидетелей. Игорь Кустов, директор Центра поддержки предпринимательства и развития конкуренции города Трехгорный (Челябинская область), рассказал, что пять лет назад «ЮКОС» участвовал в инвестиционной программе по реконструкции сетей АЗС и санатория в Челябинской области, а городская администрация взамен предоставила нескольким компаниям, связанным с «ЮКОСом», налоговые льготы. По словам свидетеля, часть налогов поступала в виде векселей, но у города никогда не было проблем с их реализацией. Свидетель был уверен, что векселя являются законным платежным средством, так как это была общепринятая практика. С декабря 1999 года, когда МНС запретило платить налоги векселями, ценные бумаги больше не принимались.

Следующим на трибуну вошел бывший сотрудник отдела приватизации «МЕНАТЕПа» Сергей Ушанов. Он говорил о приватизации московского Научно-исследовательского института по удобрениям и инсектофунгицидам. По мнению Генпрокуратуры, «ОПГ Ходорковского—Лебедева» с помощью подставных фирм похитила 44 процента акций этого НИИ.

Ушанов рассказал, что в 1995 году он подготовил пакет документов для акционерного общества «Полинеп» и представлял его на приватизационном конкурсе НИИ УИФ. На конкурс также подал заявку сотрудник «МЕНАТЕПа» Михаил Царьков, представлявший интересы АОЗТ «Уоллтон». По словам свидетеля, оба предприятия были клиентами банка «МЕНАТЕП», поскольку для участия в конкурсе требовалась банковская гарантия. Зачем прокурор вызвал свидетеля — непонятно; как и многие другие, он лишь подтвердил, что «нехорошие», по мнению следствия, сделки были очень даже хороши и прозрачны.

10 сентября Дмитрий Шохин попросил суд продлить на три месяца срок содержания Платона Лебедева под стражей. Вообще-то этот срок истек бы только 26 сентября, но прокуратуре отчего-то не терпелось получить санкцию. Свое ходатайство прокурор традиционно мотивировал тем, что: а) Лебедев в течение длительного времени совершал преступления в составе организованной группировки, некоторые участники которой скрылись; б) Лебедев имеет международные связи и в) оказавшись на свободе, сможет воздействовать на свидетелей. К тому же защита «продемонстрировала намерение затянуть процесс», обращаясь к «лицам, проживающим в Соединенном Королевстве», для получения заключений о состоянии здоровья. Обращение к британским медикам отнюдь не случайно: оно свидетельствует, по мнению Дмитрия Шохина, о желании подсудимого скрыться.

Лебедев попросил суд отложить рассмотрение этого ходатайства. Ведь до истечения срока заключения под стражу остается более двух недель, «в течение которых могут измениться реальные обстоятельства и реальные факты для рассмотрения по существу вопроса о содержании под стражей». Например, за это время гособвинитель сможет допросить тех свидетелей, по поводу показаний которых он беспокоится.

Дмитрий Шохин напомнил, что гособвинитель здесь он и может заявлять ходатайства когда угодно, в том числе и в устной форме.

Слово взяли адвокаты. Елена Липцер попыталась возразить, что если кто-то и пытался скрыться, то не Лебедев: он аккуратно являлся на допросы в Генпрокуратуру.

Константин Ривкин напомнил, что прокурор так и не представил доказательств необходимости содержания Лебедева под стражей, несмотря на обещания, что «доказательства посыпятся как из рога изобилия». А свидетели, фамилии которых перечислил прокурор, входят в число свидетелей защиты, поэтому странно полагать, что Лебедев станет оказывать на них давление.

Судьи удалились для подготовки решения в совещательную комнату. Вернулись с опозданием на час и постановили: согласиться с доводами гособвинителя.

Генеральная прокуратура в очередной раз попробовала Мещанский суд на прочность. Суд уступил. Констатировав, что прокуратуре позволено все, журналисты и зрители разошлись.

В семье гособвинителей пополнение: теперь там два прокурора, но и это Генпрокуратуре не помогло. Из более чем ста обещанных свидетелей допрошены около тридцати — до сих пор ни один из них не испортил репутацию подсудимых. В пятницу 17 сентября суд допросил заместителя председателя Российского фонда федерального имущества (РФФИ) Тенгиза Хахву. Речь шла о ситуации, сложившейся вокруг пакета акций ОАО «Апатит». Свидетель рассказал о переписке между РФФИ и Генпрокуратурой еще до возбуждения уголовного дела. Свидетель признался, что фонд просил Генпрокуратуру «лишь о помощи» в возвращении акций «Апатита» государству. А отзывчивые следо- ватели возбудили целое уголовное дело...

Михаил Ходорковский поинтересовался, а был ли государству вред. «Государство опосредованно могло понести ущерб, — ответил свидетель. — Если бы акции были возвращены, оно могло бы получать дивиденды». Дмитрия Шохина не устроил ответ свидетеля. Он спросил, в состоянии ли были специалисты РФФИ оценить ущерб. «Не могли они оценить», — ответил тот. Кстати, выплаченная «ЮКОСом» по мировому соглашению с РФФИ сумма компенсации за акции составила более 15 млн долларов, то есть в четыре раза больше предполагаемого ущерба.

«Свидетель сказал, что никакого реального ущерба от невозврата акций не было, и говорил лишь об упущенной выгоде, а это не является уголовно наказуемым деянием», — заявил журналистам Генрих Падва. Прокуратуре по-прежнему не дает покоя история приватизации «Апатита»: некоторые свидетели были вызваны, чтобы рассказать именно об этом. Бессмыслица — срок давности уголовного дела по этому эпизоду уже истек. Зато выясняется много интересного о деятельности Генпрокуратуры. Например, то, что следователи в нарушение закона продолжают что-то «дорабатывать», хотя судебное разбирательство в самом разгаре.

В начале недели Генрих Падва заявил журналистам, что свидетеля Олега Хвостикова продолжают допрашивать в Генпрокуратуре. Падва подчеркнул, что защита уже не раз обращала внимание на подобные незаконные действия со стороны обвинения. Например, свидетель Любовь Антипина уже давала показания в суде по эпизоду, связанному с обвинением в передаче средств компаниям, подконтрольным Владимиру Гусинскому, а 22 сентября она заявила, что несколькими днями ранее следователь Генпрокуратуры допрашивал ее по поводу приватизации «Апатита».

В понедельник 20 сентября суд допросил бывшего экономиста отдела кредитования инвестиционного управления «МЕНАТЕПА» Олега Хвостикова. Дискуссия между защитой и обвинением свелась к вопросу, имел ли право «МЕНАТЕП» оказывать услуги клиентам. Лебедев заявил, что организационные и консультационные услуги входили в перечень, предусмотренный лицензией Центрального банка.

В среду 22 сентября в суд были вызваны сотрудники налоговых органов Читинской области и Агинского Бурятского автономного округа. Они давали показания по эпизодам, связанным с обвинениями в уклонении от уплаты налогов. По мнению Генпрокуратуры, «ЮКОС» виновен в том, что платил налоги и сборы векселями, а не денежными средствами. Защита предъявила суду совместное письмо МНС и Минфина от 29 декабря 1999 года, которым позволялось зачислять налоги за 1999 год векселями «в условиях переходного периода, связанного со вступлением в законную силу нового Налогового кодекса».

В пятницу 24 сентября защитник Ходорковского Антон Дрель прокомментировал ход процесса: «Пока ни защита, ни, надеюсь, суд не услышали ничего не то чтобы обвинительного, но и порочащего как Михаила Ходорковского, так и Платона Лебедева».

По мнению адвоката, процесс может продлиться до конца года: после свидетелей обвинения суд должен выслушать более 60 человек со стороны защиты.