С 1999 года в Москве проходит «Биеннале поэтов» - масштабный международный поэтический фестиваль, в котором участвуют авторы из разных стран и из России. Кроме того, ежегодно проходит другой фестиваль - молодой поэзии, а в конце года вручается премия "Московский счет" за лучшую поэтическую книгу, изданную в Москве. Организатором всех этих акций является «Фонд творческих проектов» – негосударственная некоммерческая организация, поддерживающая проекты в сфере культуры и образования. О функционировании современной поэзии на книжном рынке и о ее месте в российской культуре нам рассказал Евгений Бунимович – поэт, депутат Мосгордумы, президент Фонда. Беседу вела Юлия Идлис.

- На что направлены инициативы Фонда в области поэзии – на изменение ее статуса на книжном рынке или же на изменение самой поэзии?

- На изменение самой поэзии они никак не направлены. Я не думаю, что поэзия, в отличие от шоу-бизнеса, может меняться под влиянием каких-то внешних акций. Наши проекты – это попытка проявления и явления городу и миру атмосферы внутри поэтического сообщества, силового поля поэзии. В этом смысле самое главное, что происходит на фестивалях - это общение, прежде всего общение поэтов, до и после выступлений. Поэзия – дело одинокое, встречи поэтов с читателем и друг с другом традиционно затруднены. Но тем не менее у каждого поэта – не в тот момент, когда он пишет, а потом - возникает потребность явить текст, да и себя самого. Вот формирование контекста для этого явления, того самого силового поля поэзии – и есть в какой-то степени то, чем мы занимаемся. Поэтому, в частности, наш основной фестиваль называется не «биеннале поэзии», а «биеннале поэтов». Ключевая фигура здесь - поэт.

- То есть вы это делаете не для публики, а для самих авторов?

- Да, мы работаем на поэтов, и надеемся, что публика, которая приходит на вечера, входит в этот контекст. Так и происходит: люди слушают стихи, покупают книги. Кстати, это особенность продажи именно книг стихов во всем мире: очень часто тираж лучше всего продается на литературном вечере, на выступлении, на какой-то художественной акции, а не тогда, когда он просто лежит на полке в магазине.

- Кто и зачем покупает книги стихов? Какой сегодня читатель у поэзии?

- Человек, который читает стихи, покупает книгу стихов, причем именно современного поэта - это не случайный прохожий, а человек, который перед тем должен ощутить это силовое поле. Поэзия – вещь особая, ее не столько читают, сколько перечитывают, и вот надо сделать так, чтобы стихи где-то прозвучали в первый раз, а уже потом к ним будут возвращаться, открывать заново.

- Откуда средний читатель-интеллектуал может узнать о появлении новых поэтов и издании новых поэтических книг?

- Не надо обольщаться: средний читатель не интеллектуал и поэзией вообще не интересуется. Наша основная аудитория – это, во-первых, молодежь, которая в какой-то период начинает реагировать на поэтическое слово, причем на поэтическое слово своего современника. Поэтому на наших фестивалях помимо вечерних выступлений есть встречи днем – в гимназиях, лицеях, университетах. А во-вторых, мне иногда кажется, что все население России на самом деле пишет стихи, но прикрывает этот грех другими занятиями: кто склад сторожит, кто кино снимает, кто компьютеры чинит, кто Комитет Госбезопасности возглавляет. А потом умирает тот же Андропов – и выясняется, что он писал малоинтересные, но все же стихи. Или Эльдар Рязанов начинает с неловкой улыбкой читать свои тексты. Или инспектор ГАИ подсовывает свою тетрадочку. Все они - потенциальная аудитория поэтических вечеров.
Для России вообще характерно особое отношение к поэзии. Вы посмотрите, что творится в Рунете: думаю, такого количества стихов нет ни в англоязычном, ни в испаноязычном, ни во франкоязычном Интернете. Нигде нет такого количества, такого процента сайтов стихов и про стихи. Очень разного качества, мягко говоря, но все же.

- Рунет становится одной из литературных площадок. Есть сайты, где авторы могут опубликоваться без всякого редакторского отбора, есть электронные библиотеки. Например, библиотека Мошкова сочетает в себе литературный архив и сайт со свободной публикацией. Как вы считаете, это способствует продвижению поэзии на книжный рынок?

- Да. Поскольку стихи не читают, а перечитывают, то и не обязательно покупать сборник неизвестного автора со стихами, которых ты не знаешь. Наоборот, чаще покупаешь сборник со стихами, которые уже немного знаешь – прочитал в том же Интернете или увидел рецензию с цитатой. Этим поэтические книги отличаются от всех остальных, и это надо учитывать. Я не думаю, что выложенный в Интернет сборник стихов есть угроза его продаже. Если я в Сети прочитал электронный номер газеты, то у метро этот номер газеты уже едва ли куплю, а со стихами – наоборот: если уже знаю имя поэта, читал эти стихи, если мне это интересно, я, скорее всего, захочу, чтобы они были у меня дома.

- Но ведь не только через Интернет люди узнают о стихах и поэтах? Каждый раз перед биеннале поэтов по всему городу висят растяжки «Москва – город поэтов», а на автобусных остановках – бумажный Пегас, эмблема Фонда. Зачем фестивалю поэтов такая широкая реклама?

- Уж точно не для привлечения зрителей. Залы у нас вообще-то полные, но на поэтические вечера люди приходят не через растяжки, а за счет «умножения сущностей» - распространения информации на самих вечерах. Человек приходит на один вечер и получает расписание того, что будет завтра и послезавтра. Растяжки, реклама делается в основном не для того, чтобы привлечь публику.

- А для чего же? Для спонсоров?

- Ну что вы, какой идиот у нас сегодня будет спонсировать поэзию! На фестиваль выделяются средства в основном из городского бюджета.

А что до растяжек и плакатов, я считаю: город должен знать о биеннале поэтов, а не только о скидках в автосалонах и призах в казино. Это Москва, одна из культурных столиц мира, одна из мировых столиц поэзии. Это повышает самоуважение даже тех москвичей, которые никогда не придут на поэтический вечер. Кстати, это не коммерческая реклама, а социальная, потому и расценки совсем другие. Хотя и со всеми скидками мы не смогли сделать расклейку стихотворных текстов в метро – для нас это оказалось все равно дорого.

- Какой вообще бюджет у фестиваля? Во сколько обходится организация «Биеннале поэтов»?

- На весь фестиваль нам выделяют из бюджета 50 тысяч долларов, ну, то есть выделяют в рублях, но таков порядок суммы. На самом деле это очень мало, это мизер, в других «культурных» акциях столько стоит какой-нибудь фуршет на презентации, а у нас сюда входят гостиницы, питание и прочее, включая ту же рекламу, афиши и буклеты, в каких-то случаях билеты - мы оплачивали, например, дорогу тех, кто представляет СНГ и регионы России. К тому же в прошлом году мы профинансировали из тех же средств издание антологии новейшей русской поэзии «Девять измерений», затем - антологии русского поэтического зарубежья [«Освобожденный Улисс: Современная русская поэзия за пределами России» / Сост. Д. Кузьмин. – М.: Новое литературное обозрение, 2004. – Ю.И.]. И все это делается на деньги фестиваля. Правда, есть другое спонсорство – не деньгами, а просто многие идут навстречу – дают скидки в гостинице, при аренде залов и т.д. Из уважения к поэтам.

На первый взгляд, поэтический фестиваль по сравнению с шоу-бизнесом – неэффективное вложение средств. Шума вокруг потому как меньше. Но на самом деле, как выясняется, для города это едва ли не самое эффективное вложение средств из всех культурных акций. У нас было очень большое количество газетных и интернет-публикаций, теле- и радиопередач о фестивале. Если, например, ту мизерную сумму, которую вложил город, поделить на количество упоминаний фестиваля в СМИ, получится, что это очень эффективное вложение средств, куда выгодней, чем все Киркоровы. И это именно потому, что у нас очень маленький бюджет, и каждый рубль в нем эффективно работает и на поэзию, и на имидж города.

- У фестиваля есть другие источники средств к существованию, кроме городского бюджета? Каким организациям интересно спонсировать поэтический фестиваль, и что они надеются с этого получить?

- Самыми верными спонсорами биеннале являются ликероводочные заводы. Традиции русской поэзии в этом смысле хорошо известны, поэтому именно они нас безотказно спонсируют, охотно поддерживают всегда, причем мы каждый раз обращаемся к разным заводам, и они неизменно соглашаются. У нас на биеннале есть свой сувенирный продукт – водка «Стихотворная», которую нам делают с эмблематикой фестиваля. Хотя современные поэты в реальности пьют не так много, теперь это, скорее, вопрос имиджа, чем реальной потребности.

- Как оценить успех или неуспех фестиваля поэзии? Как и в чем измерить его результаты?

- Цель поэзии – поэзия, извините за хрестоматийность. Кроме всего, результат любого поэтического действия – еще и опубликованный текст. На первом фестивале в 1999 году у нас не было еще ни средств, ни организационных возможностей, чтобы что-то издать по его итогам: собрались – и слава богу. После второго фестиваля в 2001 уже появился альманах. Что касается третьего фестиваля 2003 года, тут важно не только то, что мы выпустили в итоге две весомые во всех смыслах слова антологии, а еще и то, что московские издательства подготовили к началу фестиваля либо поэтическую книгу, либо целую серию, как «НЛО», «Арион» или «ОГИ». Фестиваль стимулирует издательскую деятельность в области поэзии, причем это не материальная, а идейная стимуляция: мы показываем издательствам, что поэзия так или иначе востребована.

- В чем выгода издательств, которые выпускают книги стихов?

- Дело не в материальной выгоде: поэзия не окупается и не будет окупаться, хотя при нынешнем возрождении у нас цензуры все может быть. Поэзия для издательства выполняет серьезную имиджевую функцию. Издание поэтических книг – это часть имиджа приличного, респектабельного издательства. И мы этому всячески способствуем, ежегодно вручая еще и премию «Московский счет» - не только авторам лучших поэтических книг по итогам года, но и издательствам, которые эти книги выпустили. Я заметил, что издательства уже пишут о премии в своих буклетах, то есть это работает.

- Как вы думаете, а возможен ли сегодня поэтический бестселлер?

- Не думаю, что возможен, и не думаю, что нужен. Сегодня в России поэзия впервые перестала заменять цирк, шоу, философию, религию, публицистику и стала просто поэзией. Современная поэзия занята собой – исследованием новых возможностей языка и жизни, отраженной в языке. На каком-то этапе это становится востребованным, потому что есть и будут люди, которым это позарез нужно. Поэтому сегодня актуален вопрос создания не бестселлера, а особого поэтического пространства.

На самом деле проблема в другом. В столице поэзия гораздо меньше востребована, чем в провинции, где еще можно «остановиться, оглянуться». В провинции другой ритм жизни, она более литературоцентрична. А продаются книги, в основном, в столице. Ведь то, что есть в московских книжных магазинах, не всегда есть даже в Питере, не говоря о других городах.

Это проблема именно нашего книжного рынка. Вот если у меня вышла книга стихов во Франции, то узнать об этом и купить ее можно, находясь практически в любой точке страны – заказать по почте, через Интернет, через книжный, еще как-то, что и делали мои тамошние знакомые. А у нас даже в Москве трудно найти то, что ищешь, а в книжном магазине маленького провинциального городка вообще ничего этого нет.

- Если поэтический сборник так трудно купить, может, есть какие-то другие способы донести стихи до читателя? Как вы думаете, могут ли стихи, скажем, продаваться в Интернете поштучно, как музыкальные треки?

- Самое интересное, что у нас уже был такой опыт. В начале перестройки, когда Арбат еще был свободной творческой площадкой, мы устроили поэтическую акцию, в которой участвовали Нина Искренко, Игорь Иртеньев, да много еще кто. Я тогда распечатал на пишущей машинке цикл своих восьмистиший и продавал их, как морковку на рынке: два рубля штука, пять рублей пучок. Надо сказать, торговля шла очень живо – до тех пор, пока нас не забрала милиция. Так что опыт продажи стихов в розницу есть, но он не получил дальнейшего распространения, возможно, потому, что закончился в отделении милиции.

Может быть, Интернет действительно даст какие-то новые формы распространения поэзии. Хотя, вообще говоря, непонятно, что продаешь, когда продаешь стихи. Ведь что такое поэтическая рукопись на книжном рынке? Скажем, до 1990-х годов неподцензурная поэзия, как и живопись, существовала в андерграунде, а потом времена изменились, и оказались востребованы и стихи, и картины. Первая публикация наша (клуба «Поэзия») в журнале «Юность» была тиражом в четыре миллиона, и в ответ на нее в редакцию пришло три мешка писем. Но поэты никаких денег толком не получили и не могли получить, тогда как художники, которые начали продавать свои картины в те же годы перестройки, становились на наших изумленных глазах вполне обеспеченными людьми.

- А так называемые подарочные издания – разве не способ заработать на продаже поэзии? Вообще возможно ли существование коммерчески успешной продукции в поэзии?

- На Западе есть довольно распространенная традиция, которая до нас еще, к сожалению, не дошла: штучное издание отдельных стихотворений на бумаге ручной работы. Получается что-то вроде гравюры, художественное произведение. Такие вещи продаются, есть даже целые галереи, которые это все выставляют и продают.

На последнем биеннале мы выпустили серию открыток с фотографиями Москвы и стихами известных современных поэтов – Д.А. Пригова, Юрия Арабова, Евгения Рейна, Веры Павловой, Дмитрия Воденникова, Елены Фанайловой и т.д. Это были совсем другие строки, не те, которые развешивают на улицах ко Дню города. Вокруг поэзии можно, наверное, делать какую-то качественную сувенирную продукцию – открытки, футболки с текстами, сумки, те же гравюры - но я к этому отношусь осторожно, потому что мне бы не хотелось коммерциализировать фестиваль. Ведь, в конечном счете, он делается не ради этого.

- А ради чего же?

- По-моему, мы об этом и говорили все время. Умному – достаточно. А дурак до этого места все равно не дочитает.