Прошел год со дня убийства Ларисы Алексеевны Юдиной. Многое за это время изменилось в стране и мире, многое забылось. Но те, кому пришлось общаться с Ларисой, вряд ли забудут ее, и вряд ли забудут про то, что до сих пор убийцы не осуждены. Заказчики не найдены, хотя искать их - проблема невеликая.

Первый выпуск этой книги делался по "горячим следам", в спешке. И тогда много места пришлось отдать материалам информационного характера - чтобы читатель понял, что происходит в республике, узнал историю газеты, просто представлял себе, о чем идет речь. Думается, за прошедший год об этом узнали практически все. И второе издание хотелось сделать просто памяти Ларисы Алексеевны. О ней. Как о человеке.

В этой книге собраны в основном отзывы о Ларисе Юдиной людей, которые ее знали, работали с ней вместе, жили рядом с ней. Люди эти разные, с разными интересами, убеждениями, но каждый из них видел в ней что-то свое.

Трудно и сейчас, по прошествии времени, сказать - кем же была Лариса Юдина? Правозащитником? Борцом за справедливость? Максималисткой? Упрямой женщиной, готовой до конца отстаивать свои убеждения? Политиком? Ответа у нас нет. Ответ будет потом - история все расставит на свои места, а Лариса Алексеевна, и теперь это беспощадно ясно видно, в историю уже вошла. И хотя сама она считала себя прежде всего обычной женщиной, волей судьбы ставшей журналисткой, слишком многие из тех, кто хорошо ее знал, с этим не согласны. Конечно, она не была политиком - в том смысле, в каком политики сами себя считают таковыми, более того, смею утверждать, что политика как сфера деятельности была ей глубоко неинтересна. И конечно, она политик - может быть, самый значительный политик последнего времени в Калмыкии. Таких, как Юдина, во всей многострадальной России не оказалось - нигде больше в нашей огромной стране с ее необъятным начальством не было случая, чтобы безо всякой внешней поддержки, опираясь прежде всего на собственные силу воли, самоуважение и порядочность, человек бросил вызов всей государственной машине - и не только не сломался, не сдался, не продался - но и победил. Потому что Лариса победила. Власть не сумела с ней ничего сделать - и убила ее. Убила, потому что боялась, боялась безмерно, и чем дальше, тем больше - и этому есть свидетельства. И боялась прежде всего потому, что просто не понимала, что ей двигало. Все удается, со всеми можно справиться - а тут не действует ничего, и упрямая женщина упрямо продолжает свою вроде бы уже бессмысленную деятельность. Но русская пословица говорит: "вода камень точит", а ведь Лариса была далеко не вода, а уж калмыцкий ханский режим - тем более не камень.

И вот еще о чем хотелось бы сказать. Имя Ларисы Юдиной теперь намертво сплелось с другим именем - Кирсана Илюмжинова. Как не заслужила Лариса этого, думалось мне: чтобы огромному количеству людей при упоминании ее фамилии приходила в голову фамилия другого человека, которого она глубоко презирала, и чувствовала себя оскорбленной тем, что столько жизненных сил приходится отдавать на "разборки" с ним. Но потом пришла в голову другая мысль: имя Кирсана Илюмжинова теперь тоже намертво переплелось с именем Ларисы. И чем бы ни кончились следствия и суды, будут ли при нашей жизни названы те, кто убил ее и как убил - неважно. Она теперь никогда не даст ему спокойно спать - ни на этом свете, ни на каком другом.

родилась 22 октября 1945 года в Элисте, окончила здесь среднюю школу №4, год после школы работала в ней пионервожатой, поехала в Москву и поступила на факультет журналистики МГУ. Здесь она познакомилась со своим мужем и поехала с ним в город Алексин Тульской области, где работала в газете "Заветы Ильича". В 1966 году Юдина вернулась в Элисту, стала корреспондентом газеты "Комсомолец Калмыкии", в которой проработала 13 лет. С 1979 года работает в старейшей газете республики "Советская Калмыкия", сперва корреспондентом, затем заведующим отделом, затем главным редактором газеты.

Член КПСС с 1978 по 1991 год. Член "ЯБЛОКА" с 1998 года. Соучредитель калмыцкой организации "ЯБЛОКА".

После событий августа 1991 года газета была закрыта. 2 сентября 1991 года газета была зарегистрирована как независимая - ее учредителями стали трудовой коллектив редакции. Ассоциация фермеров Калмыкии и Федерация Профсоюзов Калмыкии. Главным редактором была единогласно избрана Лариса Алексеевна Юдина.

Во время предвыборной кампании по выборам первого президента республики весной 1993 года кандидат на этот пост К.Илюмжинов сказал: "Я буду управлять республикой, как корпорацией". Юдина писала по этому поводу: "Если человека принимают на работу в корпорацию, у него спрашивают, согласен ли он там работать. Я в корпорации Илюмжинова работать не согласна". Газета Юдиной (единственная из местной прессы) в большом объеме печатала материалы о соперниках Илюмжинова на выборах, критиковала его предвыборную программу. Анализируя эту программу, Юдина писала:"Как универсальный метод решения всех проблем республики и как средство реализации своих обещаний кандидат предлагает "взять бюджетные деньги и прокрутить". Во-первых, "прокрутить" бюджетные деньги можно только в нарушение закона. Во-вторых, я верю, что такие люди, как Кирсан Илюмжинов, и возьмут, и прокрутят. Но я не верю, что "прокрученные" деньги в бюджет вернутся".

После победы на выборах Кирсана Илюмжинова газета лишилась доступа к полиграфическим мощностям республики и оказалась вынуждена печататься в городе Волжском Волгоградской области. Илюмжинов заявил: "Пока я президент, "Советская Калмыкия" выходить не будет".

После смены руководства Ассоциации фермеров Калмыкии в нарушение закона о печати 26 августа 1994 года в республике была зарегистрирована вторая газета под тем же названием. Редакция прежней "Советской Калмыкии" была без какого-либо юридического основания лишена помещения (при выселении редактору угрожали пистолетом, был произведен выстрел в воздух; в протоколе составленном сотрудниками милиции, фигурирует "угроза применения газового пистолета") и компьютеров, находившихся в собственности трудового коллектива редакции, а также машины. Неизвестные сожгли дверь в квартиру Юдиной, по телефону ей неоднократно угрожали физической расправой.

В киосках Элисты и районов летом-осенью 1994 года продавались две газеты под названием "Советская Калмыкия" - с одинаковыми "шапками", но разным содержанием, и читатели - простые жители республики - каждый раз спрашивали у киоскера: "Чья газета, юдинская или капкановская?" (Капканов - редактор "ручной" "Советской Калмыкии").

В 1995 году представители республиканского руководства запретили проводить подписку на газету оппозиции и принимать ее в киосках для распространения. Верный член президентской команды, отец Зосима, для которого Илюмжинов добился у Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II отдельной Калмыцкой епархии (состоящей из трех храмов), на воскресных проповедях регулярно призывал прихожан не читать газету "Советская Калмыкия", объявляя это деяние грехом. Испуганные старушки крестились и шептали: "Грешна, батюшка, читала, и читать буду".

Газета была зарегистрирована в Госкомпечати РФ как региональная (так посоветовали в самой Госкомпечати, объяснив, что новое свидетельство о регистрации снимет юридические проблемы), и по-прежнему печаталась в городе Волжском (Волгоградская область) тиражом 4000 экземпляров. "Больше в "жигуленок" не лезет", - комментировала Юдина. Газета расходилась вся - ее распространяли в республике верные читатели. Среди подписчиков газеты оказалось несколько десятков работников типографии города Волжского, где она печаталась. Типография регулярно печатала газету не просто в долг, но вообще без всяких гарантий - в 1995-1996 годах средства на каждый номер Юдина доставала только ей ведомыми путями. С 1995 года помощь в издании оказывало федеральное "ЯБЛОКО" (в частности, оснастив редакцию компьютерами). Отметим, что хотя газета была официально зарегистрирована, подписка на нее в Калмыкии с 1994 года не принимается.

На руководство Госкомпечати РФ президентскими структурами Калмыкии было оказано беспрецедентное давление, в результате чего оно отменило свое решение о регистрации газеты, и заявило Юдиной, что тем самым недействительным оказалось и первоначальное свидетельство о регистрации. На вопрос, что же ей теперь делать, тогдашний председатель Госкомпечати Иван Лапин ответил, что если она согласится изменить название, то он лично подпишет ей свидетельство о регистрации в течение суток. Тем не менее больше недели свидетельство газете "Советская Калмыкия сегодня" не выдавалось. Причина тоже была названа сотрудниками комитета: "Ведь если мы вам выдадим свидетельство, вы представляете, что здесь начнется?" И только угроза голодовки главного редактора в здании Госкомпечати в Москве заставило его руководство выдать свидетельство. Г-н Лапин так его и не подписал, поручив это своему заму.

Жертвой репрессий руководства Калмыкии стал муж редактора Геннадий Юдин. Его уволили с работы в республиканском статуправлении "по сокращению штатов".

С начала 1996 года газета постепенно утрачивает периодичность, она выпускалась при наличии двух условий - денег и материала, который должен был быть напечатан немедленно.

С 1997 года газета стала выходить регулярно, но всего лишь два раза в месяц. Оплачивало издание федеральное "ЯБЛОКО". Лариса Юдина согласилась стать соучредителем республиканской "яблочной" организации. Последние полгода "Советская Калмыкия сегодня" много материалов публиковала в защиту генерала В.Тимофеева, главы республиканского УФСБ, с которым Кирсан Илюмжинов вел настоящую войну. Началась война после задержания президентского самолета в связи с недекларированным (то бишь контрабандным) грузом черной икры.

"За время правления Илюмжинова республика не только не добилась чего-либо, она потеряла очень многое. Я много раз писала и говорила о том, что если до правления Кирсана Илюмжинова нас волновало, что Калмыкия - сырьевой придаток России, что нужно создавать свою перерабатывающую базу и быть более промышленным районом, то сейчас мы не можем считаться даже сырьевым придатком России, потому что сельское хозяйство - основная отрасль экономики, сейчас просто на нуле. Назову одну цифру. После своего избрания Илюмжинов получил республику, в которой было свыше 2 миллионов овец. Сейчас мы насчитываем едва 500 тысяч.

У нас стадион "Уралан" и шахматный город - больше ничего. Ну вот смотрите, Илюмжинов - это в общем-то молодой человек, который, казалось бы, не был в партноменклатуре, который везде говорит о том, что он современен. А у нас попираются демократические свободы и права человека так, как не попираются, в общем-то, нигде в России. Здесь нарушаются права человека. Здесь есть законы, которые противоречат Конституции России. То есть, я живу в России, но не уверена, что российские законы меня могут здесь защитить. Он подминает их под себя. Выступая где-то на российской трибуне, он заявляет, что он со всей Россией вместе, что готов быть губернатором, готов быть частью России и от России никуда. На месте же я вижу, как здесь создаются законы под хана, под Илюмжинова, это государство в государстве.

Здесь довольно слабо развита оппозиция. Но эта, довольно слаборазвитая оппозиция - явная. Есть скрытая, потому что люди боятся. Потому что, если ты выступишь против Илюмжинова сегодня - завтра не будет работать твой муж, не будет работать дочь. И даже люди, которые, казалось бы, уже имеют пенсии, материально как-то независимы, боятся выступать откровенно. Я говорю все время, что лозунг коммунистов "Дойти до каждого" Илюмжинов применил полностью. До седьмого поколения будут это чувствовать выступающие против Илюмжинова.

У нас принят свой закон о партиях, который просто драконовский. Он практически не дает ни одной партии зарегистрироваться здесь. Пытались создать Народную партию Калмыкии. Так вот, по местному закону для регистрации необходимо собрать более трех тысяч подписей - 1% населения республики. Только в таком случае она будет зарегистрирована. И это, когда есть закон об общественных объединениях, в котором говорится, что три человека могут создать общественное объединение. Это российский закон.

Калмыкия сегодня - это Чечня 93-го года. По следующим параметрам: нарушаются права человека, исчезают бюджетные средства, большая насыщенность республики оружием.

Давайте возьмем шерсть. Шерстомойная фабрика, о которой Илюмжинов очень много говорит. Он говорит, что это самая крупная на Кавказе, самая крупная в России, самая крупная еще Бог знает где... Да, но во-первых - она не действует, во-вторых, известно о том, что практически он владеет этой фабрикой. Возьмем тот же самый шерстяной кредит, о котором очень много писали, о 14 миллиардах, которые еще в 92 году были взяты на республику и которые так и не вернули. Именно тогда Илюмжинов открыл банк и именно в его банк пошли эти деньги. Вместе с Ростекстилем, с Фоминым, взяли этот шерстяной кредит прямо на территорию. А потом оказалось, что эти деньги очутились в личных структурах Илюмжинова.

Вот вы говорите о фактах коррупции. Могу сейчас, порывшись в памяти, привести, так сказать, и сразу, и с ходу.

Вот так называемая оффшорная зона, которая здесь организована. Это предприятия, в других местах организованные и действующие, регистрируются в Калмыкии. Отдают свою долю в федеральный бюджет и не отдают местные налоги. Посмотрите, что делается; в Москве, в Санкт-Петербурге, еще где-то там в 52 городах России они организовали свои представительства и агитируют фирмы, заводы, фабрики регистрироваться в Калмыкии. Это называется налоговым оазисом у нас здесь. Это дыра в российском бюджете, потому что Илюмжинов обирает этот российский бюджет. Получая эти деньги, они получают еще дотации, ведь республика более чем на 90% дотируется.

Вот посмотрите что получается. За пользование налоговыми льготами с каждого предприятия берут 2500 ЭКЮ ежеквартально. Их нет в бюджете республики. Вот бюджет рассматривает парламент: денег от оффшорной зоны (они непрозрачны) - вроде бы и нет. Мы не можем посмотреть, а сколько же денег поступает?

В этом году под давлением оппозиции, поскольку она все время пишет об этом, деньги от оффшорной зоны в проекте бюджета появились: 160 миллиардов запланировали. Значит, я вправе спросить: "А где по 160 миллиардов за прежние 4 года? Ну пусть не 160, а 110-120". То есть они не распределяются. Но смотрите, что делается: эти деньги куда опускаются? В Фонд реформ президента. Учредителем этого фонда является Благотворительный фонд К.Илюмжинова, и вот это тот самый кошелек президентский, те самые деньги, о которых он говорит. Фонды - и Фонд

реформ президента, и Благотворительный Фонд К.Илюмжинова -это установлено уже Генеральной прокуратурой - за 4 года его правления не то чтобы ни разу не проверялись налоговой инспекцией или налоговой полицией, они даже никогда не предоставляли бухгалтерскую отчетность в налоговые органы. Вот и решите: это коррупция или нет? И это повсеместно.

Так начинается еще что-то... Нам известны факты, что каждое предприятие, каждого предпринимателя просто облагают: "Ты должен сдать в Благотворительный фонд Кирсана Июмжинова". Идут поборы, от которых предприниматель не может отказаться, если откажется - завтра у него будет налоговая инспекция, налоговая полиция, и организацию закроют.

Мы об этом написали. Ну и тогда просто, так сказать, впрямую редакция была разгромлена. Явились 14 мужчин. Сначала они говорили, что явились якобы исполнять решение съезда фермеров. Потом оказалось - это были люди из отдела безопасности Национального банка. Я вышла минут на 20 из кабинета, и когда вернулась, то оказалось, что за моим столом сидит совершенно другой человек: говорят, что он редактором у нас теперь, а вы, значит, пошли отсюда вон.Я с этого же телефона стала звонить в милицию - "02". Говорю, что посторонние люди заняли наш кабинет. Мне дежурный отвечает: "Не вмешивайте нас в политику". Я тут же стала звонить министру внутренних дел Бакланову, он мне ответил той же фразой - "не вмешивайте нас в политику". Тогда я позвонила в прокуратуру. И вот, прокуратура к концу дня возбудила два уголовных дела: по ст. 140 (прим) - препятствование журналистской деятельности и по 200-й - за самоуправство.

И мы по своей наивности полагали, что раз теперь следствие ведет прокуратура, то, наконец, все встанет на нормальные рельсы и мы станем нормально работать. Но не тут-то было.

Был вызван директор типографии ночью в администрацию президента. Его держали почти до утра и заставляли отказаться печатать нашу газету. Он сказал, что не может, что знает о том, что будет нарушен закон. Ну, а наутро подал заявление и ушел. На вторую ночь вызвали уже исполняющего обязанности и к 5 утра он согласился не печатать нас более. И под разными предлогами практически нас перестали печатать.

У нас кабинет за кабинетом стали "выбивать" помещение. Выбивали всяческим образом: меняли замки, выгоняли людей. Нас хватали за руки, нас выталкивали, наши кабинеты закрывали. Вызываем милицию - милиционеры стоят вот так, отвернувшись, делая вид, что не видят... Когда у нас ночью взломали компьютерную, всю нашу технику отнесли пресс-секретарю президента и набирали там более полугода другую газету с нашим названием.Вот меня всегда спрашивают: "Лично ли Илюмжинов?", "Знал ли Илюмжинов?" Ну а как вы думаете? Наверное, знал, если у его пресс-секретаря набирали другую газету и выпускали ее...

Последний кабинет. Мы решили, что не будем вызывать милицию. Мы подумали: поскольку она нас не защищает, будем защищаться сами. У меня в сумке был баллончик: "черемуха", наша, советская, которая раньше была для разгона демонстраций. И вот, когда больше десяти мужиков зашли...

Ну как они заходили? Заходят люди, с отвертками, с новыми замками, с ручками. Они начинают, не обращая на тебя внимания, выворачивать шурупы. Когда я попыталась все-таки позвонить по телефону в прокуратуру, то у меня был вырван телефон с мясом, что называется. И я им сказала, что если они не выйдут, то я их сейчас выгоню. Двое наших - нас было четверо в кабинете - побежали вызывать милицию. И я стала из этого баллончика поливать их всех.

Они выскочили в коридор. И тогда появился начальник отдела безопасности нацбанка. Я закрывала дверь, говорила: "Уйдите!". В кабинете мы открыли окно: поскольку слезоточивый газ, были и мы сами все в слезах. Вот этот начальник и говорит: "Я ее сейчас уложу!". Достает пистолет и стреляет. Когда потом приехала следственная бригада, сказали: "Следов пули на потолке - нет, на стенах - нет". Хотя за моей спиной было открыто окно.

Ну и тогда, когда прозвучал выстрел, то уже здесь (мы тогда находились в здании совета профсоюзов) со всех сторон сбежались люди, стали вызывать милицию, тогда уже приехал ОМОН и следственная бригада. Наших сотрудников следователи опросили всех -здесь же, на месте. А тем, кто против нас выступал, сказали: "Вы соберитесь, ребята, 3-4 человека, сходите в милицию, там у вас возьмут показания".

Вот вы спрашиваете о местной прессе.

Обычно когда приезжают московские журналисты, они говорят, что таких газет они не видели со времен Брежнева. Потому что у нас могут быть в газетах - "Известиях Калмыкии" или "Элистинских новостях" - до 15 фотографий Илюмжинова в одном номере. Это хвалебные материалы, и ни грамма анализа, ни критики, ни освещения того состояния, которое есть на самом деле. Мы говорили до этого, что такое цензура и есть ли она? Она существовала тогда и сейчас существует. Она и тогда для меня существовала в образе редактора, она и сейчас для них существует именно в этом образе. Меня удивляет только единственное:что, раньше, в те самые времена до 90 года, до 91 года, если я писала материал, у меня всегда была возможность драться за него, за этот материал. Я могла потребовать, чтобы собралась редколлегия, я, в конце концов, могла не согласиться, чтобы его ставилив усеченном виде.

Меня просто удивляют журналисты, ведь когда с ними разговариваешь, они все знают, видят, как живут люди. Мы дожили уже до того, что на митингах, которые собираются сейчас, люди хотят выставлять пикеты у Дома печати. Уже несут плакаты против местных газет. То есть пресса полностью выполняет заказ властей... Почему, я считаю, нас давят и не дают нам распространяться, и не дают печататься здесь, в Элисте? Потому что они не хотят, чтобы люди знали факты, чтобы люди знали цифры, чтобы у людей возникали вопросы. Они дают жвачку людям и полагают, что люди вообще безмозглые и думают: что они читают, то тому полностью и соответствует..."

Имя редактора газеты "Советская Калмыкия" Ларисы Юдиной высечено на вашингтонском мемориале павшим журналистам, установленным в фонде "Фридом форум" на берегу Потомака.

На состоявшейся в среду церемонии скорбный список пополнился именами 23 представителей этой профессии, погибших в 1998 году в разных странах при исполнении служебных обязанностей.

Кто-то спел, слова роняя скупо:
Рано бросить рыцарство на слом!
Донкихотство - это не искусство,
Донкихотство - это ремесло.

Как и всякий труд в почете этот:
Дон Кихот не скроется в кусты.
Он, подняв забрало, лезет в пекло,

Как удила закусив усы.

Но устав от войн, боев, парадов...
Зов трубы серебряной затих,
Средь мужчин полным-полно усатых -

Ланцелотов мало среди них.

Рукоять меча сжимают ручки,
Конский пот - увы, не вежеталь...
Орлеанской девственницы внучки
Талию затягивают в сталь.

Что их ждет - нетрудно догадаться:
Камни в спину и плевки в лицо...
И еще возможность пообщаться
Только сквозь забрало с подлецом.

Ратный труд не женская задача!
Скажет кто-то, мол, не та стезя.
Но что делать, коль нельзя иначе,
Коль иначе попросту нельзя.

Пытаюсь понять я: да что же творится?
Иль все очумели, не видя ни зги?
С тревогой гляжу в равнодушные лица,
И камень на сердце, и всмятку мозги.
И пусто в душе: не Ларису убили,
А Совести сунули нож под ребро.
Не радуйтесь - рано. Вы не победили,
Хоть в схватке неравной погибло Добро.
Коварный удар, как дуплет из двустволки.
Растерзана Правда, повержена в прах.
Ощерились в стае трусливые волки,
Горячую кровь унося на клыках.
Калмыкия, плачь! Невозвратна утрата,
Твоя Жанна Д'Арк отошла в мир иной.
Распахнуты настежь райские врата.
...Земля тебе пухом и вечный покой.
Время в смятении остановилось,
Лишь звезды мигают в космической мгле.
Кричу я: "Эй, люди, скажите на милость,
Да что же творится на этой земле?!"

Шок, который я испытала 9 июня, уже прошел, тогда впервые СМИ сообщили о смерти Ларисы Юдиной - редактора газеты "Советская Калмыкия сегодня". Сегодня осталась лишь тупая боль под сердцем. Да еще слезы, что сами по себе наворачиваются на глаза.

Ушла из жизни моя подруга. Вернее нет. Не ушла. Ее убили. Жестоко. Подло. Из-за угла. Сама она всегда смотрела прямо в глаза своим недругам, тем, кого, разоблачала в коррупции. Она никого не боялась, ни президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова, ни тех, кто грабил калмыцкий народ. Она всегда говорила правду. Даже тогда, когда подожгли дверь ее квартиры, когда разгромили помещение редакции газеты. Когда ни одна типография в Калмыкии не бралась печатать тираж издания. Ее испугались. Испугались хрупкую женщину, спокойную, знающую свое дело. Испугались пера настоящего журналиста. Испугались позиции гражданина.

Ее выманили из дома, пустили в ход нож... Кто? С этим разберутся специалисты. Но ясно одно - в Элисте это должно было произойти. Потому что здесь не существует понятия свободы слова и печати. Потому что все здесь подчинено власти одного человека.

Я знаю Ларису не так давно. Но подружились мы с ней крепко. Встречались на разных совещаниях, на "яблочных" съездах. Осенью прошлого года Лариса сделала интересный доклад на научно-практическом семинаре "Свобода слова в регионах", организованном нашими коллегами из Германии. Рассказ о том, в каких условиях приходится работать журналистам Калмыкии, потряс не только видавших виды российских работников пера, но и немецких.

Ларису знала вся страна. Она была членом Клуба редакторов России. Эта общественная организация не раз пыталась помочь решить проблемы газеты "Советская Калмыкия сегодня". Направляли послание даже Президенту России Борису Ельцину. Безрезультатно. Наверное, слишком мелким показался вопрос БорисуНиколаевичу, чтобы он стал тратить время на его рассмотрение.

Последняя наша встреча с Ларисой состоялась в феврале этого года. Я увидела ее такой же жизнерадостной, как всегда. Такой же целеустремленной. И такой же непоколебимой.

- Как дела? - спрашиваю ее.

Она улыбнулась - такой улыбки не бывает у злых и нечестных людей:

- Воюю. Вот с помещением решаю проблему. Арендодателей наших зажимают. Может быть, придется переезжать, менять адрес. Все бы ничего, нам не привыкать. Только читателей жалко. Пройдет какое-то время, пока узнают, куда направлять свои письма.Разговор о калмыцких проблемах то уходил в сторону, то вновьвозвращался к ним. Не удержалась, спросила Ларису: как она выдерживает такое напряжение в течение длительного времени? Ведь у нее есть муж, семья. На них тоже ложится груз ее проблем.

Без всякой бравады, как-то по-будничному, сказала она мне тогда:

- Надо просто верить в то, что делаешь. Единственный островок правды в Элисте - наша газета. Читатели ее ждут, несмотря ни на что. Ее читают. И перечитывают. Как обмануть их надежды?

Лариса была настоящим журналистом. Я знакома с ее работами. Многие столичные работники пера могут позавидовать ее мастерству. Но она никогда не хотела жить в столице. Потому что ее дом была Калмыкия. Та самая Калмыкия, которая ее убила.

Хотя нет. Калмыкия - это народ. А народ не мог убить своего любимого редактора. Убить могла только система. Та, которую создала кучка людей. Создала для себя, своих близких и друзей. Система, с которой не мог согласиться такой честный человек, как Лариса Юдина.

Не стало прекрасного журналиста. Прекрасной женщины. Матери. Бабушки.

Не стало моей подруги.

Лишь память о ней будет жить в моем сердце. Так же, как и фотография, на которой мы с Ларисой бок о бок, тесно прижавшись друг к другу, смотрим в будущее.

Г. ЩЕГЛОВА г. Белгород

Традиционные вопросы о шпионах и террористах отложили на потом. Хотя, признаться честно, расспрашивали нового начальника управления по Владимирской области и об этом. Но большую часть беседы, длившейся два с половиной часа, посвятили другому - событиям, связанным с убийством главного редактора газеты "Советская Калмыкия сегодня" Ларисы Юдиной.

Перед назначением в нашу область генерал-майор Владимир Тимофеев возглавлял управление ФСБ по Республике Калмыкия. Когда случилась трагедия, он как раз находился в Элисте - сдавал дела. Мы связались с Владимиром Ленмаровичем на удивление быстро: обычно попытки журналистов выйти на руководителя подобного ранга терпят крах в самом начале - секретарши встают стеной. Генерал назначил встречу в семь вечера.

- Я приехал в Калмыкию в 1993 году. Первое интервью у меня взяла именно Лариса Алексеевна. Последующие два года отношения у нас с ней были, скажем так, натянутые: мы присматривались друг к другу. Потом позиции наши стали сближаться, отношения - теплеть, появилось взаимопонимание по целому ряду вопросов. В последнее время мы попросту были единомышленниками. Говоря общо, сходились в том, что с нечестными людьми нужно бороться, что бороться с ними трудно - у них деньги и лучшие адвокаты, юристы. А у кого лучшие юристы, у того лучшее толкование законов. В конце концов, на их стороне оказываются суды и наши, и международные.

- Да. С Ларисой Алексеевной по двум делам мы выступали соответчиками. Группа депутатов Народного Хурала предъявила нам иск о защите чести и достоинства. История такова. Депутаты на сессии рассматривали вопрос о том, что один из моих сотрудников совершил неправомерные действия. Я его к тому времени в дисциплинарном порядке наказал, материалы прошли через Генеральную и военные прокуратуры. Но народные избранники решили - причем, во второй раз - заслушать меня по данному вопросу. С одной целью: чтобы ходатайствовать о моем увольнении с работы. После этого я дал Ларисе Алексеевне интервью, в котором сказал следующее: "Когда я смотрел в зал, то видел лица ранее осужденных за совершенные преступления, тех, кто находится в данный момент под следствием, руководителей, чьи сотрудники совершили преступление, и не одно, а я отчитывался перед Народным Хуралом (заметьте - добровольно; как представитель федерального органа, мог бы этого не делать) второй раз за дисциплинарный проступок одного из моих офицеров".

Вот к этой фразе депутаты и придрались. Вырвали из нее три строчки - о лицах ранее судимых и находящихся под следствием - и подали иск в суд.

В суде я представил видеозапись с сессии, дал необходимые пояснения. Вот, сказал, сидит гражданин Манжиев, представитель президента Илюмжинова в Октябрьском районе Калмыкии, - ранее был осужден за совершение двух преступлений (справа от него прокурор республики, слева председатель республиканского Верховного Суда, а он - посередине). Вот гражданин Уфимов, директор АО "Электросвязь", против которого возбуждено уголовное дело. Вот начальник налоговой полиции Неберкутин - его уголовное дело расследуется налоговой полицией Дагестана. Что касается руководителей, укоторых сотрудники совершили преступления, - пожалуйста, сам президент Калмыкии Илюмжинов. Его помощник Васькин (в настоящее время арестован по подозрению в убийстве Ларисы Юдиной) привлекался к уголовной ответственности за вымогательство взятки, был осужден за злоупотребление служебным положением и мошенничество, а потом, несмотря на это, получил назначение от Илюмжинова ...курировать правоохранительные органы. И уже будучи помощником президента насмерть задавил автомобилем двух молодых парней, скрывшись затем с места происшествия.

Это я все сказал. Но городской суд Элисты, а потом и Верховный Суд республики иск депутатов Народного Хурала удовлетворил.

- Мы с ней просто сотрудничали, давали материалы. Само собой, государственные интересы она защищала, но и местные - тоже. Взять хотя бы историю с АРИСом, о которой много говорят. АРИС - это агентство развития и сотрудничества, полуоффшорная зона льготного налогообложения. Предприятия, там зарегистрированные (в том числе более 20 работающих здесь, во Владимирской области), выплачивают только федеральные налоги: подоходный налог и НДС, что составляет 32 процента от обычного числа налогов. От остальных налогов практически освобождены. Зато они обязаны отдавать не менее 5 тысяч экю в Фонд программ президента Калмыкии, учредителями которого являются Фонд президента Илюмжинова, президентская администрация и т.д.В прошлом году Генпрокуратура РФ проводила проверку, которая выявила потрясающий факт: Фонд программ президента Калмыкии даже не зарегистрирован в налоговых органах, хотя он существовал к тому времени уже четыре года! Ни разу никаких отчетов не сдавалось. А ведь только от одного АРИСа в 1997 годуэтим фондом было получено 19-20 млн. долларов США. Неплохая сумма. И, кстати, АРИС не единственный источник поступления средств. Куда ушли эти деньги, налоговым органам и общественности неизвестно.

Юдина обо всем этом писала. И писала не только с федеральных позиций, беспокоясь, скажем, о том, что Владимирская (или любая другая) область не получит с тех двадцати предприятий, которые зарегистрированы в Калмыкии, прибыль в виде налогов. Она говорила и о том, что вслучае закрытия этих предприятий детские пособия их работникам должна будет по закону платить мэрия Элисты. В мэрии денег нет - они ушли в Фонд Илюмжинова и там растворились (на поездки, устроение шахматных чемпионатов и т.д.) Время показало, что Лариса Алексеевна была права. Уже в прошлом году подобные иски по выплате пособий городским властям были предъявлены. А что дальше? Председатель правительства недавно заметил, что с оффшорными зонами нужно разобраться и закрыть их. Если это пройдет, думаю, что процентов восемьдесят из пяти тысяч зарегистрированных в республике предприятий разорятся. Выброшенные на улицу люди потребуют пособий. Для Элисты и Калмыкии в целом наступит крах. Журналистка об этом предупреждала, била тревогу. Так что сами видите, ее беспокоили как местные проблемы, так и государственные - это же один узел. Если бы она была рупором только федеральных властей, народ бы ее не поддержал. В том-то и дело, что она рассматривала проблемы в совокупности. И погибла из-за того, что была человеком умным и честным. Самое главное - честным.

- О том, что ее жизни угрожает опасность, я Ларису Алексеевну предупреждал. Она говорила: я по другому жить не могу. К ней люди шли за правдой со всей республики... Мы проводили анализ за последние четыре года в местной официальной прессе, не то что в адрес президента Калмыкии - в адрес хотя бы какого-нибудь министра ни одной критической статьи по-настоящему не было. Хотя республика по уровню жизни опережает разве что Ингушетию и Дагестан.

Лариса Юдина, издавая газету, денег на этом не зарабатывала. Хотя предложения заманчивые ей поступали. В феврале этого года она ко мне приходила, рассказывала, есть контракт на 30 тысяч долларов, предлагают купить ее газету, причем направление обещают оставить такое же, как в "Советской Калмыкии сегодня". Я ей посоветовал переадресовать "покупателя" в фонд "Гласность" (Лариса Алексеевна с данной организацией контактировала) - там, говорю, юристы грамотные, пусть посмотрят документы. После этого "покупатель" сразу раз - и исчез! Значит, подставка... Между прочим, 30 тысяч "зеленых" для Юдиной была сумма сказочная. У нее же все отняли. И квартиру, и дачу (хотя какая там дача - сарай, но описали). Дажетиражи газет, которые она печатала в Ставрополе или Волжском, изымали для погашения задолженности по искам - безо всякой оценки. Кстати, "Советская Калмыкия сегодня" была самым дорогим изданием в республике. Лариса Алексеевна сдавала ее по мизеру, накрутку делали распространители. Газету покупали за четыре тысячи рублей. Иногда вскладчину.

- Ну, чтобы название вас не смущало, скажу, что "Советская Калмыкия сегодня" еще в 1989 году выступила против партийных органов республики и тогдашнего правительства. С тех пор, получается, оставалась в оппозиции. Первоначально она выходила ежедневно, потом - раз в пять дней, раз в неделю. В последнее время как деньги были - так и печаталась. Один номер в месяц или полтора.

- А вы мне можете ответить - на чем он заработал? Вот Билл Гейтс, знаю, придумал "'\Ушс1ому8". Что бы ни говорили, это - его. Кто-то лес продает или металл. Что сделал Илюмжинов? Есть хоть один факт, где бы он мог сказать: "Я купил автомобили, а потом выгодно их продал, произвел памперсы или жвачку, или что угодно?" Поищите - может, найдете. ФСБ ни одной позитивной коммерческой сделки, произведенной президентом Калмыкии, не обнаружила.

- >Один из них - АРИС. А чего стоил тот же текстильный кредит, полученный республикой еще в 1992 году - 14 миллиардов рублей. На два миллиарда оправдательные документы есть, на остальные - нет. В астраханской прокуратуре до сих пор дело по этому факту "тлеет". Его закрыть нельзя, потому что денег-то нет, и вести по настоящему невозможно - у Илюмжинова депутатская неприкосновенность. Вот когда его полномочия президентские закончатся, дело это должно вспыхнуть, если, конечно, сроки, отведенные на расследование, не успеют истечь.

Дорогая Лариса!

Прости нас, что не смогли помочь тебе, что в самый трудный час ты была одна. Мы знали, мы чувствовали, что ты идешь по самому острию, что ты поставила на карту битвы добра со злом ни много ни мало - свою жизнь. И все же мы до конца не понимали или даже не хотели понять, как серьезно все то, чем ты занимаешься.

Мы жили в разных мирах, хоть и в одной стране. Ты ездила на семинары, общалась с журналистами, читала газеты, и видела ту разницу, которую журналисты в твоей республике из чувства самосохранения не хотели замечать. Та реальность, в которой ты жила, была иррациональной, она казалась немного фантасмагоричной. Как фантасмагорична и твоя смерть. Поверить в нее невозможно.

Ты стоишь перед глазами такая же милая, скромная, смотришь своим внимательным задумчивым взглядом. Ты умеешь слушать -это редкий дар. Не спешишь с ответом. Мнения своего не навязываешь. Твоя мягкость и обаяние притягивают к тебе людей. Но за этой женской хрупкостью чувствуется огромная сила. В тебе как бы напрочь отсутствует страх. Ты уверена в себе. Ты аналитик по своей природе, и хорошо видишь, что твоя позиция праведная.

В те дни в Сочи шли сплошные дожди. Нам не повезло - был циклон. Но тебе нравилась эта погода. "Я так устала от этого жаркого палящего солнца, оно у нас в Калмыкии какое-то яростное", - сказала ты тогда. И добавила: "Я вообще очень устала от жизни". Кто придает значение этой болтовне о погоде? И все же меня очень насторожила эта фраза. У нас тогда были долгие разговоры о философии, смысле жизни, об эзотерике. В нашем распоряжении было всего три дня на семинаре, три вечера, переходящие в ночь. Но так нередко бывает, что за короткое время чужие люди становятся близкими.

Ты много рассказывала о семье, о муже, который был тебе опорой в жизни, о сыновьях, которые продолжали тебя. С увлечением говорила ты не только о газете, которая, несомненно, занимала главное место в твоей жизни, но и о своем саде-огороде... Ты пригласила меня к себе, и мы строили планы, как я приеду к тебес детьми.

Готовность прийти на помощь человеку - это, наверное, было главной твоей чертой. И на открытии 6-го съезда "Яблока" ты опоздала. Выяснилось, что, отправляясь в Москву, ты согласилась сопровождать женщину в гипсе, едущую в больницу. В Москве был гололед, и полдня понадобилось тебе, чтобы доставить свою спутницу по месту назначения... А когда к вечеру ты добралась до Отрадного, у тебя от усталости дрожали руки и ноги. Мы проговорили тогдас тобой до полуночи, договорились встретиться утром. Но утром тебя уже не было в гостинице. Ты встала чуть свет и улетела по своим делам. Я знаю, ты пошла помогать другим. И делала это до последней минуты своей жизни.

Прости, что похороны твои я видела только по телевизору. Но я увидела, что толпы людей вышли на улицы. Они не боялись говорить в камеру о режиме Илюмжинова, об его единовластии, они говорили о тебе как об единственной силе, противостоящей воле президента, они говорили правду. Ты даже своей смертью помогла им.

Да что там им. Ты помогла всем нам. Все центральное телевидение в один голос говорило о преступлениях, совершаемых в нашей стране, о криминализации государства. Может быть, это не та критическая точка, после которой начинается возрождение. Но ты помогла и каждому из нас взглянуть внутрь себя...

Спасибо тебе, Лариса!

Рабочий день заканчивался. Я разложила полосы нового номера и принялась писать обзор газеты для радио (среди моих обязанностей есть и такая), тут в кабинет вошел ответственный секретарь редакции и сказал: "Этот материал с первой полосы снимается. Поставим информацию ИТАР-ТАСС - в Калмыкии убили редактора газеты". "Ларису?" - с трудом выдохнула я из перехваченного судорогой горла. Да, убили ее - Ларису Юдину, редактора газеты "Советская Калмыкия сегодня".

Подругами мы не были. Но как и Вера Петрякова из Тулы, и Людмила Елагина из Петрозаводска Лариса входила в круг моих знакомых, отношение к которым у меня уважительное, граничащее с нежностью. Журналисты, главные редактора газет переломного времени. Постороннему трудно объяснить, что это такое. Сколько ума, душевных сил, нервов потребовалось, чтобы выжить. Чтобы спасти родную газету. Помню, на первом собрании Клуба главных редакторов региональных газет России, когда и Клуба еще не было, а только было принято решение о его создании, кто-то сказал: "Редактор - это не профессия, это образ жизни". Вспомнилось об этом сейчас, когда задумалась о судьбе Ларисы Юдиной. Хороший профессионал, замечательный организатор, она могла бы найти работу и спокойнее и обеспеченнее. Но дело в том, что Лариса еще была очень порядочным человеком и честным журналистом. "От боли кричишь - получается песня". Так выразился Булат Окуджава о творчестве. Боли для Ларисы оказалось с избытком, на трагической нотеоборвалась ее последняя песнь. Но она долго будет звучать в ушах тех, кто знал Ларису, не позволяя нам струсить, спасовать перед ложью и несправедливостью.

Лариса Юдина была членом Оргбюро Клуба главных редакторов региональных газет России, но ближе мы познакомились с ней позднее, на общем собрании всех членов Клуба в декабре 1995 года. Лариса выступила тогда, рассказала о том, с каким трудом ей удается выпускать газету, печатать ее за пределами республики, и доставлять с большими трудностями. По предложению участников собрания Ларису ввели в Совет Клуба. Я в то время была одним из заместителей председателя Совета. Хотя и на общем собрании, и на заседании Совета Лариса выступала спокойно, даже суховато, без эмоций, мне она показалась уставшей. А за внешней бесстрастностью слов чувствовалась такая сила характера, что я, да и все в той аудитории поверили: газета будет спасена. Мы не ошиблись. Только главный редактор Лариса Юдина оплатила право говорить людям правду дорого - своей жизнью.

"Я не согласен ни с одним словом, которое Вы говорите, но готов умереть за Ваше право говорить". Это высказывание Вольтера, ставшее девизом Клуба главных редакторов, сегодня, как никогда, актуально. Лариса Юдина, Дмитрий Холодов, другие журналисты погибли потому, что власть предержащие не только не признают за кем-то права высказывать свое мнение, но и преследуют осмеливающихся это делать вплоть до убийства. Пришедшие к власти на волне "демократии" смутно представляют смысл демократии подлинной. Потому и подвергается гонениям единственная оппозиционная газета в Калмыкии, преследуются неугодные газеты в других регионах. Мы даже перестали удивляться многочисленным тому фактам. Но гибель Ларисы Юдиной потрясла чудовищной жестокостью.

"Когда бьют по одному честному лицу, все честные лица должны испытывать и боль, и негодование, и муку попранного человеческого достоинства", - когда-то сказал Л.Андреев. Примириться с гибелью Ларисы Юдиной честным людям невозможно. Если те, кто убил Ларису, хотели этим запугать остальных журналистов, они добились обратного. Боль и негодование помогают нам говорить правду.

Прощаясь с Ларисой в нашу последнюю встречу, я попросила ее передать привет знакомой журналистке их Элисты Ольге Анджу-каевой. С Ольгой мы познакомились в турпоездке во Франции. Она с любовью рассказывала мне о Калмыкии, как привольно там шумит степь. В эти дни, мне кажется, шелест трав печален. Как и люди, природа скорбит о безвременно ушедшем из этого мира честном человеке.

В прежние годы для отчаявшихся людей последней инстанцией были редакции газет, через печать обиженные находили управу на обидчиков. Теперь другие времена, с проблемами простых людей мало кто желает связываться. Местные СМИ "обложены флажками", потому беззубы. Иметь собственное мнение и открыто защищать его местным журналистам строго запрещено.

Примеров того, как "дозируют" гласность в республике всесильные местные чиновники, достаточно. Но один из них - самый вопиющий. Вот уже почти десять лет не дают "зеленого света" газете "Советская Калмыкия", за которую боролась и отдала жизнь редактор Лариса Юдина. Формы и методы удушения оппозиционной газеты самые различные.

Вмешиваться в дела газеты считали себя вправе все - от высоких столоначальников "Белого дома" до рядовых городских милиционеров. Казалось бы, зачем блюстителям порядка нужны безвинные старушки, торгующие "юдинской" газетой возле рынка? Некоторых бабушек возили даже в отдел милиции, не только запугивали, но и отбирали издания. Парадокс в том, что рядом в киосках продаются газеты "Советская Россия", "Правда", "Гласность", "Новая газета" и многие другие, которые во сто крат жестче критикуют высоких лиц российского государства. У нас же, в Калмыкии, продолжаются гонения на единственную оппозиционную властям газету. Даже теперь, год спустя после убийства Ларисы Юдиной, ее газету не разрешают реализовывать в киосках столицы Калмыкии и тринадцати районах, где она пользуется большим спросом. Чего опасаются?

Чем больше запрещают, тем больше читатели тянутся к газете Л.Юдиной, она стала народной, а потому и популярной в этом степном крае. Не зря простые люди говорят, что острых публикаций боятся те, кто с совестью не в ладу, кому есть что скрывать.

Журналистика - жестокое ремесло. Газетчики всегда работают "на износ". Их век короче века испытателей и подводников. Лариса Юдина была великой труженицей пера, не знавшей покоя, исповедовавшей высокую порядочность, никогда не пользовавшейся чьим-нибудь покровительством. Чувство гражданской ответственности, решительность и мужество просматривались в каждом ее материале. Она умела выстроить, "вытянуть" сложную тему, за каждым фактом видеть явление. Била в набат и шла в бой одна, тогда как другие издания, коллеги молчали.

Хотя очистительный ветер свободы, гласности и печатного слова так и не достиг за все эти годы калмыцких степей, Лариса Юдина всегда напоминала: "Газета не должна быть чьей-то, она должна быть народной". Святая истина. В противном случае газета сослужит плохую службу самим власть имущим. Не зря сказано: правда стоит на ногах, ложь - на подпорках. Нельзя постоянно выдавать желаемое за действительное. Народ давно прозрел.

Как известно, у журналистов - головы и перья, у работников типографии - бумага и техника. Все вместе делают газету. Но увы, "Советскую Калмыкию" перестали печатать в местной типографии. На вопрос "почему" ответ один: "Не ведено!" Прямо как у классиков. Все делалось и делается по указанию местного "Белого дома". Но благодаря настойчивости Ларисы Юдиной выход удалось найти. Правда, не в Элисте, а за ее пределами. В городе Волжском Волгоградской области. Когда редактор возвращалась оттуда, глаза ее сияли радостью: договор на выпуск "Советской Калмыкии" был подписан.

Имя директора Волжского полиграфического комбината, Николая Сергеевича Мищенко, на мой взгляд, должно быть вписано в историю калмыцкой печати. Никаких особых условий редакции он не выставлял, торгов не устраивал, попросил лишь необходимую документацию, свидетельство о регистрации газеты. Велика мудрость и порядочность этого человека, в чем мне пришлось убедиться впоследствии, при личной встрече с ним. В нем чувствовались мужество, решительность и основательность. Казалось бы, зачем была ему эта обуза - оппозиционная своему руководству газета, да еще безденежная? Но Николай Сергеевич знает жизнь газетчиков не понаслышке, сам много лет отдал выпуску периодической печати на своем предприятии, знаком со всеми проблемами редакционных коллективов. На добро, как говорится, откликаются добром. Редакция газеты старалась регулярно оплачивать типографские услуги. Но в Калмыкии из-за властей реализация газеты шла трудно, почти из-под полы. Периодика ведь ценна не только содержанием, но и свежестью информации. В помещении так называемой редакции и сегодня лежит огромное количество газет за минувшие годы. Начались перебои с оплатой Волжской типографии. А тут еще начали поступать на имя Мищенко телеграммы, письма с угрозами, появлялись даже ходоки из Калмыкии с "хлебом-солью": прекратите, мол, выпуск неугодной газеты. В ответ Николай Сергеевич доставал из стола Устав "Советской Калмыкии сегодня", свидетельство о регистрации газеты в комитете РФ по печати, договор на сотрудничество и другие документы. "Послы" уходили не солоно хлебавши.

Однажды Мищенко сказал: "Вы, калмыки, меня кончите. Мало того, что ходите в должниках, так еще из ваших краев угрозы раздаются". Высказанное без злости или раздражения, это ироническое замечание все же дало тревожный повод Ларисе Юдиной для поиска средств или другой типографии. Читатели ждали газету.

В самый что ни на есть трудный момент руку помощи протянули нам коллеги из "Вечернего Ставрополя". Воистину и здесь мы стали своими среди чужих. Основные проблемы оперативно решила заместитель главного редактора Анна Артуровна Кольцова. С Ларисой Юдиной они стали, можно сказать, названными сестрами. Несмотря на занятость и расстояние, Анна Кольцова одной из первых прибыла в Элисту в день похищения Ларисы Юдиной.

На протяжении долгих и трудных лет оказывал помощь газете президент Фонда защиты гласности Алексей Симонов. Он старался и ныне старается добиться от многих государственных органов поддержки редакции газеты "Советская Калмыкия сегодня", изгнанной из республики и постоянно преследуемой местными властями.

Читатели "Советской Калмыкии" благодарны Союзу журналистов РФ, который после трагической гибели Ларисы Юдиной решил продолжить выпуск ее газеты. Руководит всем этим хлопотным делом - организацией поездок журналистов в Элисту - секретарь Союза журналистов РФ Софья Борисовна Дубинская. Познакомиться с жизнью степной республики, поклониться праху Ларисы Юдиной прибывают журналисты из многих городов России, от Прибалтики до Восточной Сибири.

Такой поддержки Лариса никогда не ощущала при жизни. Не избалованная вниманием, известностью, просто добрыми словами в свой адрес, она до последних дней честно исполняла свой долг.

Она была яркой, обаятельной личностью. Ее талант и профессионализм бесспорны. В прежние "благополучные" времена Лариса не раз становилась победителем творческих конкурсов профессионального мастерства, завоевывала дипломы "Золотое перо Калмыкии". Журналистика в лучшем смысле этого понятия была ее страстью, нравственным долгом и судьбой.

Общественность Калмыкии и России имя Ларисы Юдиной будет помнить всегда. Журналистка погибла за гласность и свободу слова.

Период, с которым связаны самые яркие страницы жизни Ларисы, и - увы - страница последняя, трагическая, проходил уже тогда, когда меня не было в Элисте. Правда, за это время в Москве мы с нею один раз встречались, это произошло года четыре тому назад, в фонде "Реформа" покойного Станислава Шаталина, но встреча эта была довольно короткая, ограниченная какими-то обстоятельствами. Мы тогда условились более подробно поговорить в один из ближайших дней, но возникли какие-то новые обстоятельства, и продолжительного общения так и не получилось.

Конечно, я знал о ее самоотверженном подвижничестве. Время от времени кто-то из знакомых привозил из Элисты номера ее газеты. Рассказывали мне и о тех невзгодах, которые приходилось испытывать и ей, и редакции газеты, и ее семье за дерзость плыть против течения. Всегда сочувствовал ей и не соглашался с теми, кто в ее оппозиционности видел безрассудство или заблуждение. Поскольку знал характер Ларисы и, кроме того, полагал, что оппозиция есть нормальное и естественное явление при нормальной системе взаимоотношений власти и общества. Хотя, впрочем, может, я и ошибался, поскольку не принял во внимание то обстоятельство, что система этих отношений в данном конкретном случае вряд ли соответствовала определению "нормальная".

Мне довелось вместе работать и близко общаться с Ларисой в общей сложности двенадцать лет - два шестилетних отрезка: с 67-го по 73-й - в редакции молодежной газеты, и с 78-го по 84-й - в редакции "Советской Калмыкии". Конечно, и в промежутке между этими периодами мы то и дело встречались и общались, но это происходило уже эпизодически. И хотя звездный час для Ларисы наступил в последующее время, а самые яркие эпизоды ее жизни, видимо, относятся именно к этому завершающему этапу ее биографии, тем не менее я надеюсь, что эти мои весьма фрагментарные и неполные воспоминания станут дополнительными штрихами к ее портрету, основные линии и краски которого воссоздадут, наверное, те, кто был с нею рядом в самые сложные времена.

* * *

В редакции новообразованного "Комсомольца Калмыкии", где почти все были людьми приезжими, Лариса, тогда еще Воронина, пользовалась преимуществом коренной элистинки, хотя, впрочем, это различие никем из нас не замечалось. Если что-то и выделяло ее из общей среды, то прежде всего - "невзрослость", которая, между тем, не имела ничего общего с инфантильнос

тью. Может быть, это был сознательно создаваемый имидж, соединение кокетливого шаловства и естественной простоты, что, впрочем, ей очень шло и органически совмещалось с той жизнерадостной веселостью, которая была так присуща ее натуре. Всегда открытая и доброжелательная, готовая к пониманию и сочувствию, она относилась ко многим сторонам жизни с озорной иронией, доходящей, впрочем, до сарказма, когда дело касалось серьезных вещей. Она умела совмещать в себе внешнюю беззаботность с внутренней сосредоточенностью. Это отражалось и на тональности ее газетных материалов, и на отношении к окружающим. Вместе с Галей Нармаевой и Таней Горбуновой они создавали в редакции некую особую атмосферу "женского присутствия", без которой наши не очень морально стойкие, бездомные (некоторые и работали, и ночевали в редакции) мужчины могли бы опуститься окончательно.

Тем не менее, я не знаю никакого другого коллектива, где бы была такая дружба и взаимная моральная и профессиональная поддержка, как в "Комсомольце Калмыкии". Мы могли до хрипоты критиковать друг друга на редакционных летучках за творческие неудачи, а после, не тая даже намека на обиду или оскорбление, распивать вместе сухое вино, шутить, петь песни. По важным поводам собирались всей редакцией, и в организации подобных "неформальных мероприятий" первейшая роль принадлежала, конечно же, Ларисе. Несколько таких шумных собраний мы проводили у нее дома, в почти что деревенском домике ее родителей на улице Ю.Клыкова, с уютным огороженным двориком. В 1966 году она вышла замуж, и вскоре после этого под ее заметками в газете появилась подпись "Лариса Юдина". Впоследствии мы долго дружили семьями, бывали друг у друга в гостях, совместно отмечали праздники, новоселья, рождение детей...

В "Комсомольце" Лариса сформировалась как журналист. Здесь ее окружали весьма профессиональные и опытные сотрудники, приехавшие из Целинограда и других городов страны, привезшие с собой настроение "шестидесятников", дух целинного романтизма, серьезного отношения к делу. Николай Чернев, Болеслав Пинчук, Виктор Артеменко, Валентин Батаев... Поучиться было у кого. Но и "ученица" оказалась на редкость способной и со временем сама стала наставницей для приходящего в "молодежку" пополнения. Юношеская беззаботность сменялась основательностью и вдумчивостью, жизненная активность все больше переходила в творческое русло. От легковесных зарисовок она постепенно переходила к более серьезным вещам, из-под ее пера все чаще выходили материалы, обращавшие на себя внимание не только молодежной аудитории, но и читателей постарше.

В 1973 году меня отправили зампредом в телерадиокомитет. Лариса продолжала трудиться в "Комсомольце". А спустя пять лет мы снова оказались в одной редакции - на сей раз в "Советской Калмыкии".

Обстановка здесь была уже не та, что в молодежке. Сравнительно большой коллектив людей, достаточно разных и по возрасту, и по уровню профессионализма, и по особенностям характеров. Признаюсь, я сам, будучи назначенным редактором этой газеты, испытывал некоторую робость перед ветеранами редакции, глубокими знатоками положения дел в тех сферах жизни, которые им приходилось освещать. Впрочем, на Ларису с ее приходом в редакцию смотрели уже не как на новичка - все же "Комсомолец" весь на виду, и материалы Юдиной производили впечатление и со страниц этой "несерьезной" (по мнению некоторых) газеты. Потому и взяли ее корреспондентом в самый главный отдел редакции - отдел партийной жизни.

* * *

В декабре 1980 года, по случаю 60-летия со дня основания газеты, мы выпустили внутреннюю газету под названием "Коллеги". Это был своего рода печатный "капустник", где серьезные выступления ветеранов перемежались шуточными заметками, главным образом редакционной "молодежи". Это наше "домашнее" издание, которое я обнаружил в своем небогатом архиве и с интересом прочел от первой до восьмой страницы, заслуживает того, чтобы на него обратить внимание в контексте воспоминаний о Ларисе. Тем более, что она удостоена чести фигурировать здесь в двух материалах - в одном как автор, в другом - как герой.

В первом Лариса в юмористических красках рисует картину своего перехода из "молодежки" в "серьезную" газету:

Бросается в глаза гиперболизированное восприятие той формальности и дотошности, которая отличает партийную газету, тем более, ее партийный отдел, от атмосферы более легкого восприятия действительности, характерной для молодежных изданий. Однако Лариса очень быстро не только освоилась с новой обстановкой, но и, что называется, вышла вперед по всем показателям. В редакции в то время действовала система ежеквартальных оценок работы отделов и сотрудников. Основным критерием таких оценок были публикации, признанные лучшими на редакционных "летучках". Материалы Ларисы Юдиной практически не переводились на стенде лучших публикаций газеты.

Через некоторое время Леонид Волгин уволился из редакции, и возглавлять отдел было получено Ларисе. Еще даже не успев пройти до конца все формальности, чтобы стать "полноценным" завотделом и избавиться от соответствующей приставки "и.о.", она сделала свой отдел лучшим в редакции, потеснив традиционно занимавший первое место отдел сельской жизни, многие годы возглавляемый Валентином Фурмановым. Об этом, собственно, идет речь в шутливом по форме, но вполне серьезном по содержанию интервью с ней кого-то из наших коллег, озаглавленном "Секрет успеха" - по традиционному образцу "соцсоревновательной" стилистики.

В качестве своеобразного эпиграфа взяты строчки из приказа редактора, где говорится: "...признать победителем социалистического соревнования в третьем квартале 1980 года отдел партийной жизни и премировать и.о. зав. отделом Юдину Л.А. из фонда редактора". И далее, опять в стиле первополосной рубрики "Правофланговые соцсоревнования":

Командировки для некоторых были тяжелым бременем, они избегали их при помощи всевозможных средств, главными из которых были упомянутые сводки, получаемые из различных ведомств и инстанций, и, конечно же, телефон. Кто знаком с Калмыкией не только по элистинскому ландшафту, тот знает, с какими трудностями сопряжены эти путешествия по бездорожью вкупе с "сервисом" районных, а тем более совхозных "гостиниц". Для Ларисы же поездки по республике были естественным способом ее журналистского бытия, и те ее материалы, которые попадали на доску лучших, привозились, как правило, из командировок.

Материалы эти были главным образом проблемно-критические. Благодаря им имя Юдиной получило всеобщую известность в республике, и не только в среде партийных чиновников. Причем известность эта была с оттенком опаски со стороны тех, кто мог стать объектом ее журналистского внимания. Как признался один из ее потенциальных "героев", он без всяких сомнений предпочел бы получить самый строгий нагоняй от высшего начальства, нежели быть раскритикованным в газете.

Подобного рода статьи и корреспонденции, при всех неприятностях, доставляемых самочувствию тех, кто попадался Ларисе "на перо" (но ведь - сами виноваты!), в полной мере устраивали газету, но не руководящие структуры республики. Основной упрек заключался в том, что критическое освещение партийной жизни мало уравновешивается положительными публикациями, пропагандирующими передовой опыт партработы. Что верно, то верно. Если вы полистаете подшивку "Советской Калмыкии" тех лет и сопоставите проблемные публикации Ларисы Юдиной с ее "положительными" корреспонденциями, то вы легко заметите разницу. И количественную, и качественную. Во-первых, "положительные" уступают первым как по числу, так и по размеру. Во-вторых, они бледны, сухи и скучны, на них уже не лежит печать той остроты пера и того журналистского мастерства, которым отличаются материалы проблемно-критические.

Все это вполне объяснимо особенностями характера Ларисы -и как журналиста, и как человека. Она была одинаково требовательна и к себе, и ко всем остальным. Эта требовательность отражалась на ее работе, стимулировала ее творчество. Вместе с тем, она испытывала какую-то внутреннюю идиосинкразию к вещам дежурным и рутинным, к тому, что было скучно и неинтересно как ей, так и читателям.

Единственным отделом в газете, где такое взыскательное беспокойство могло быть проявлено в полной мере, был отдел писем. Письма, которые поступали в редакцию, были разные, но главное значение придавалось тем из них, в которых содержались жалобы или сигналы о различных нарушениях со стороны должностных лиц. В публикациях этого отдела не требовалось баланса между отрицательным и положительным, каждая командировка по письму предполагала, как правило, материал критический , в защиту чьих-то ущемленных прав, интересов или попранной справедливости. Само собой разумеется, что работа в отделе писем, помимо всего прочего, требовала исключительной добросовестности и дотошности, вплоть до мелочей.

С этим отделом то и дело возникали проблемы, его возглавляли разные люди, они часто менялись, в том числе и потому, что не в полной мере справлялись со своими обязанностями. Кстати, эта ситуация получила отражение все в той же "домашней" газете, в заметке, многозначительно озаглавленной "Проказы диалектики". Приведу фрагмент:

Согласно одному из диалектических законов, все течет, все изменяется. Короче, ничто не стоит на месте. Текут годы, текут в газету письма, утекают заведующие отделами... Однако в мудрой философии ничего не говорится о скорости изменений и о том, как эта скорость влияет на качество работы отделов (далее говорится о том, кто и когда возглавлял отдел писем и как это отражалось на количестве поступающих в редакцию писем и их проблематике).

...Затем наступили для отдела писем и вообще смутные времена безвластия. Исполнял какие-то обязанности В.А.Беляев, кого-то подменяла Люба Горелова... А письма шли все реже, число авторов

уменьшалось. 31 декабря 1979 года зарегистрировано рекордно низкое число писем за последние несколько лет - 3279. А из постоянных авторов остались у отдела только пенсионер П.Вяткин да неистовый рабкор В.Чепурной. Не густо...

Поначалу я обсудил ситуацию со своими заместителями и от-ветсекретарем. Пришли к единодушному мнению: лучшей кандидатуры, чем Лариса Юдина, в редакции не найти. Но было одно деликатное обстоятельство: отдел писем по традиционно сложившемуся положению уступал в ранге отделу партжизни, а его заведующие, как правило, даже не входили в состав редколлегии. Поэтому такое перемещение могло быть воспринято как понижение, которого Лариса, конечно же, ни в коей мере не заслуживала. Было принято решение в случае согласия Ларисы привести статус отдела писем в соответствие с уровнем "ведущих" отделов. Когда состоялся разговор уже непосредственно с Ларисой, то она вначале восприняла это предложение без особого энтузиазма, но после соответствующих доводов согласилась. Решение о ее переходе было одобрено редколлегией, членом которой она, естественно, оставалась все последующее время.

Впоследствии Лариса никогда не жалела об этом переходе. Именно в отделе писем она смогла реализовать как журналист в полной мере. Прежняя ее работа все же была сужена рамками парт-строительской тематики. Здесь же никаких тематических ограничений не было. Здесь она в полную силу могла проявить присущие ей качества борца с несправедливостью и нераспорядительностью, бездарностью и глупостью чиновников. Она критиковала их формализм и бездушие, профессиональную некомпетентность и человеческую непорядочность, неспособность или нежелание заботиться о нуждах простых людей. Она судила строго, но судила справедливо, и главный кодекс, по которому она выносила свои обвинения в адрес тех, кто становился объектом ее критики, был прежде всего кодекс нравственный, кодекс человеческой порядочности и моральной ответственности руководителя или чиновника перед людьми.

Именно с отделом писем связаны ее наиболее яркие публикации, которые все так же регулярно помещались на доску лучших. Все так же работа ее отдела постоянно отмечалась по итогам квартала и года. Ей неоднократно присуждали премии, грамоты и прочие награды как республиканский, так и всесоюзный союзы журналистов.

Кроме того, отдел писем - это живая связь с людьми. Нынешняя газетная практика, как бы в пику тому чересчур большому вниманию, которое прежде уделялось в редакциях читательской почте, переориентировалась на полное пренебрежение ею. Это вряд ли может быть целиком оправдано. Лариса бережно относилась к письмам, и не только потому, что такое отношение диктовалось партийной политикой. Она исходила прежде всего из того, что в письмах людей отражались не абстрактные проблемы, а реальные нужды конкретных людей, их боли и беды. С ее приходом в отдел приток читательских писем увеличился, многие из них адресовались не просто редакции газеты или отделу писем, а лично ей. Движение писем находилось под строгим контролем заведующей отделом, особенно "вопиющие" из них определяли адрес ее очередной командировки.

* * *

Кто-то в этой жизни покорно плывет по течению, кто-то использует обстоятельства ради удовлетворения своего эгоистического интереса, а кто-то, и их, к несчастью, мало, бросает вызов этим обстоятельствам, борется с несправедливостью, хотя заведомо знает, что кнутом обуха не перешибешь... Но - борется. Ибо, как твердил когда-то Мартин Лютер, стоя перед синклитом папских легатов, "на том стою, и не могу иначе". Но Лютер избежал костра инквизиции. Ларису же постигла участь Жанны д'Арк. Когда ее называли "калмыцкой Жанной д'Арк", никто и не предполагал, что Ларисе суждено будет до конца испить чашу орлеанской героини. Их обеих оставил ангел-хранитель. Видимо, даже ему пришлось отступить перед грубой силой обрушившегося зла.

Когда случается непоправимое, все мы естественно задаемся вопросом: а нельзя ли было предотвратить беду? Нельзя ли было выстраивать поступки таким правильным образом, чтобы исключить наихудшее? Каждый из нас имеет свои ответы на подобные вопросы. Есть люди, и их немало, которые считают, что не пошла бы Лариса тем путем, который она себе выбрала, все было бы хорошо. Другие же, и я в их числе, позволяют себе усомниться в таком предположении. Не в смысле неотвратимости самой этой ужасной трагедии - ее-то, по всей вероятности, как раз и можно было избежать, во всяком случае, мы все в это верим. А вот что касается возможности выбора иного пути, принятия иной жизненной позиции, - то вряд ли кто, зная характер Ларисы, мог бы с уверенностью сказать, что такое могло произойти.

В нормальной общественно-политической системе такие люди, как Лариса, могли бы составить нормальную системную оппозицию. Но система порочная выдавливает их из себя. Если выдавливание не помогает - следует подавление, вплоть до зверского уничтожения. Когда-то Николай Бердяев, предвосхищая наступление лучшего будущего, называл его "новым средневековьем". Оно наступило, но -увы - не в своей духовно-нравственной целостности, как его мыслил философ. Если сегодня что-то и дает повод для уподобления наступивших времен давно минувшей эпохе, то это прежде всего средне-

вековое варварство, поднявшееся из глубин злого человеческого естества. Печально, что питательную среду ему вольно или невольно предоставила сложившаяся в республике практика взаимоотношений власти с оппозицией. Излишне напоминать, что оппозиция является неотъемлемой, органической частью всякого цивилизованного общества.

Оно, несомненно, придет, это лучшее будущее. Общество цивилизуется, ему присуща естественная способность к самооздоровлению. Для этого и появляются в нем такие люди, как Лариса. Как несправедливо все же, что она не увидит того, ради чего так самоотверженно боролась, за что отдала жизнь.

Ее причисляют к сторонникам определенной политической оппозиции. Но, как мне представляется, не это обстоятельство было главным при определении ее жизненной позиции. Потому что, насколько могу судить даже по прежним годам, главным мерилом жизненных явлений и человеческих поступков для Ларисы всегда был прежде всего критерий нравственный. А уж потом - все остальные соображения.

Говорят, время лечит. Это действительно так. Затягиваются рубцы, утихают эмоции. Но остается самое главное - память. И даже теперь, по прошествии года с тех, для всех нас трагических событий, ничего не забыто. Более того, появляется возможность делать выводы и анализировать ситуацию. А анализировать есть что. Надо признать, что новейшая политическая история Калмыкии разделилась на две части: до 7 июня 1998 года и после этой даты.

Те из граждан республики, кто знал Ларису Алексеевну раньше и читал ее газету, будут еще долго ее вспоминать. Мы же, те, кто вместе с ней боролся против существующего сейчас в Калмыкии политического режима, я уверен, будем помнить ее всегда.

Вспоминаю, как на гражданской панихиде ее родные просили не превращать похороны в политический митинг, и организаторы, насколько могли, выполнили эту просьбу. Но как раз в этот трагический момент стало наиболее отчетливо видно, что большинство людей, пришедших с ней проститься, считали ее самым главным в республике политиком. Это было действительно так, несмотря на то, что сама она, конечно же, так не считала. Так уж повелось у нас, что всякий человек, борющийся с несправедливостью, независимо от того, писатель он или ученый, инженер или журналист, сразу превращается в политика, так как ему в любом случае невозможно избежать столкновения с властями. А у власти есть одна отвратительная черта, которая, при отсутствии общественного контроля всегда выходит на первый план - тенденция к тоталитарному контролю всех и вся.

Я помню наше первое знакомство с Ларисой Алексеевной, которое произошло в 1988 году в одном из отдаленных совхозов Черно-земельского района. Мы занимались одним и тем же делом, пытались разобраться в конфликтной ситуации, которая сложилась в руководстве совхоза. По-моему, она тогда заведовала отделом писем газеты "Советская Калмыкия". Дело было довольно сложным, и после появления ее материалов по этой проблеме я подумал: вот что значит по-журналистски добротно готовить материал и добросовестно относиться к любому делу. И тогда, и потом главным в своей работе она считала объективность.

Надо вспомнить, что газетная статья в то время часто была тем самым альтернативным мнением, с которым все, в том числе и власти, обязаны были считаться, чего совершенно нет сейчас. Тогда наступили уже времена довольно парадоксальные, когда партийная газета давала возможность журналистам высказать позицию, не совпадающую с "линией партии". По моему глубокому убеждению, Лариса Алексеевна одна из первых в республике в полной мере начала пользоваться той самой свободой слова, с которой сейчас у нас большая проблема, как впрочем и со свободой распространения информации.

С 1994 года мне пришлось более тесно сотрудничать с редакцией газеты и с Ларисой Алексеевной. Во многом это было обусловлено тем, что в то время только в "Советской Калмыкии" можно было печатать проблемные материалы. Все официальные СМИ уже присягнули на верность Кирсану, и для них проблем в республике быть не могло.

Волею властей "Советская Калмыкия" из обыкновенной газеты была сделана оппозиционной и по сути дела поставлена вне закона. Но ответственность за это лежит и на коллегах Ларисы Алексеевны - журналистах других изданий, если их можно назвать журналистами, которые слишком буквально восприняли тезис о том, что журналистика - древнейшая профессия, и стали действовать строго в соответствии с этим принципом.

У Ларисы Алексеевны было два качества, которые, как я считаю, делали ее такой, какой она была. Первое - это врожденное чувство справедливости. Второе, уже чисто профессиональное -объективность в решении любого вопроса, обязательное отражение всех существующих точек зрения. Этими принципами она руководствовалась даже тогда, когда власти объявили ей войну. Она настойчиво пыталась получить информацию официально, но получала десятки отказов чиновников различного ранга, хотя те прекрасно понимали, что ее вопросы были вопросами народа. Чиновники, игнорируя ее как журналиста, тем самым показывали свой страх, убогость и интеллектуальную немощь, свою неспособность к проведению открытой информационной политики. Больше всего власть ненавидела Юдину за свою собственную слабость, осознание собственной ущербности.

Гниющая, разлагающаяся и заражающая все вокруг с момента своего создания государственная конструкция, где находилось место всем, от коррумпированных чиновников до явных преступников, созданная под, как мы теперь понимаем, тогда уже неадекватного Ельцина, не могла не предпринимать усилия по уничтожению человека, который самим фактом своего праведного существования являлся невыносимым укором всем этим проходимцам.

Я хорошо помню, как власти республики целенаправленно дискредитировали и уничтожали газету. Об этом много написано. И когда мы обсуждали эту проблему с Ларисой Алексеевной, она не могла понять, почему ее так боятся. Она действительно в полной мере не осознавала, какой является преградой на пути строительства нового тоталитарного ханства в центре пустопорожне провозглашенной демократической России. Хотя то, что в Калмыкии создается тоталитарный режим, она прекрасно понимала, и вся ее деятельность была направлена на борьбу с этим.

Такая обстановка, конечно же, отравляла жизнь. Можно "жить под прессом" год или два. Больше выдерживают немногие. Она же продолжала бороться с произволом. Но не выдерживали сотрудники. Не выдержали даже люди, облеченные властью, но попавшие в немилость и только с помощью газеты "Советская Калмыкия сегодня" имевшие возможность донести до общественности свою точку зрения. В борьбе со "стозевным" и "лаяйщим" чудищем калмыцкой власти пасовали и генералы, и простые смертные. Оставалась несгибаемой лишь простая женщина, журналистка, не имеющая власти, денег, погон и звезд, которая, однако, чувствовала свою ответственность за все и руководствовалась одним принципом: если не я, то кто?

Ей неоднократно предлагали переехать из Калмыкии и друзья, и враги. И что же? Уехала она в Москву? Переехала на новое место с повышением в должности? Нет! Она была символом свободы в республике, чуть ли не единственным человеком, которого власть не смогла унизить и сломать, образцом силы человеческого духа.

Но это мы видим сейчас, тогда же ей, как и нам, приходилось барахтаться в решении ежедневных проблем. Воистину, большое видится на расстоянии.

Хочу отметить еще один момент. Ее угнетало не только то, что невозможно добиться справедливости в Калмыкии, но и то, что федеральные власти не делали ничего для защиты свободы слова и информации в регионах, сквозь пальцы смотрели на прямое нарушение закона. Особенно жалко выглядел в этом смысле постперестроечный министр И.Лаптев. А чего стоит предрешенный судебный процесс по иску "совести народа" Д.Кугультинова и "министра справедливости" А.Манджиева.

Но она вновь и вновь делала газету, находя поддержку у своего главного судьи - читателя. Она находила поддержку у таких же одержимых правдой людей в Калмыкии, Ставрополе, Волгограде, Москве.

В то же время Юдина сама была для многих опорой. Именно она, имеющая широкие общественные контакты в Москве, стала инициатором создания в Калмыкии местной организации "Яблоко". Она считала, что порядочным людям настала пора объединяться, так как подлецы с объединением никогда не испытывают проблем, они всегда в стае.

Сегодня многие говорят - все это в прошлом. Человек положил жизнь за идею, а что изменилось? Кирсан и его клика на месте; народ, мнение которого пыталась выражать Юдина, низводится до скотского состояния и все молчит; судя по всему, заказчики убийства так и не будут названы. Президент России, "взявший дело под собственный контроль", окончательно впал в маразм, но продолжает руководить державой, министр Степашин, который заявил, что убийство политическое, стал первым вице-премьером, а затем и премьером российского правительства. Простой человек правды никогда не добьется.

Я же могу сказать, что справедливая жизнь, о которой мечтала и ради которой трудилась Лариса Алексеевна, наступит. Есть уже сотни людей в Калмыкии, которые в довольно сложных условиях продолжают ее дело. Журналисты всей страны продолжают выпускать "Советскую Калмыкию сегодня", и у газеты, несмотря ни на что, не уменьшается количество читателей. И самое главное - сегодня уже никто не верит ни Кирсану, ни Ельцину, а это значит, у всех нормальных людей есть шансы, есть надежда.

Я много писал для газеты - и сам, и по просьбе Ларисы Алексеевны, но всегда со страхом ждал ее редакционных правок, она была строгим редактором. В последний год писал очень мало, до сих пор не хватает редактора. Теперь его будет не хватать всегда.