Изредка властям удавалось договориться с террористами, иногда исчезали причины, порождавшие террористические движения. Например, Италия после II Мировой войны сталкивалась с тремя террористическими кампаниями: с волной террора тирольских сепаратистов, с неофашистским террором и с левацким террором. Тирольские террористы прекратили свою деятельность после того, как их руководство, находившееся в ФРГ, договорилось о прекращении вооруженной борьбы и административно-территориальной реформе в Италии (районы с немецкоязычным меньшинством были объединены в область, где тирольский капитал занял преобладающие позиции). Неофашистский террор, организованный в Италии итальянскими же спецслужбами, по указанию тех же самых спецслужб и был прекращен. Левацкий террор сошел на нет из-за того, что христианские демократы утратили монополию на власть. И когда говорят, что итальянские правоохранительные органы “победили” “Красные бригады” и другие организации левого вооруженного подполья, то все это — чистая пропаганда. Арестовано было свыше 6 тыс. человек, причастных к вооруженному левому подполью, в то время как только в “Красные бригады” входило не менее 25 тыс. человек (не все из них стреляли, многие обеспечивали явки, оружие, транспорт, документы, финансирование). Подавляющее большинство этих людей до сих пор не известно итальянским правоохранительным органам — и многие подозревают, что эти люди сегодня в Италии занимают важные посты, вплоть до министерских (во всяком случае, именно с такими обвинениями выступила правая пресса — за известной итальянской террористкой Сильвией Баральдини, освобожденной из тюрьмы в США, был прислан правительственный самолет, а в аэропорту в Риме ее встречал министр юстиции Оливеро Дилиберто). Говоря иначе, левое террористическое подполье в Италии прекратило вооруженную борьбу, так как оказалось вовлечено в легальный политический процесс, позволивший ему на равных участвовать в соревновании за власть. 

В России же мы имеем дело скорее не с терроризмом, а с диверсионной войной, начавшейся одновременно с войной в Дагестане. К диверсиям — в больших или меньших масштабах — всегда прибегали все воюющие стороны. Эту проблему тоже не решить чисто силовыми методами. До той поры, пока у диверсантов будет тыловая база, своя территория (в данном случае — Чечня), предотвращение диверсий гарантировать никто не может. К тому же до тех пор, пока диверсанты не арестованы, не осуждены и на суде не доказана их прямая связь с чеченскими религиозными радикалами, нет никаких гарантий, что взрывы в Москве произведены по указанию из Чечни, а не, скажем, из Кремля, как утверждают некоторые газеты. 

Если мы имеем дело с чеченскими диверсантами, то придется изучать опыт Израиля. Израильское правительство десятилетиями называло “террористическими” диверсионные акты палестинских партизан, именовало ООП “террористической организацией” и пыталось решить проблему военным путем. До той поры, пока у палестинцев оставалась тыловая база — по сути, весь арабский мир, — остановить партизанскую войну (в ходе которой израильтяне потеряли в 3 раза больше людей, чем во всех обычных войнах) не удавалось. Проблема была решена соглашением с ООП о создании палестинской автономии.

После этого (если не считать религиозных фундаменталистов из ХАМАС, с которыми израильтяне борются достаточно успешно) у Израиля осталась лишь одна крупная проблема: шиитские боевики движений “Хезболла” и “Амаль”, базирующиеся в Ливане. Пока что Израиль пытается решить эту проблему “традиционными” методами, нанося артиллерийские и авиаудары по ливанской территории и удерживая “зону безопасности” на юге Ливана. Однако прекратить диверсионную деятельность шиитских боевиков, добивающихся своего возвращения в Южный Ливан, таким образом не удается и в обозримом будущем Израилю не удастся.
Едва ли и Россия решит проблему авиаударами по Чечне и созданием вокруг нее “санитарного кордона”. 

Глубинная причина сегодняшнего чеченского терроризма — в предыдущей политике Кремля, а значит и устранение его  требует тонкой и осмысленной кавказской политики.